Семеро с планеты Коламба (сборник)
Шрифт:
— Есть.
Славик в эту секунду успел подумать, что можно настоящего секрета мол-стара не открывать, а в самом деле назвать его облучение лечением. — Мне его дома для бабушки дали, а она не хочет. Давай твоей предложим. Чем не подарок — пять лет жизни!
— Я бы и сама не отказалась, — задумчиво прикинула Нинка, — да ведь мне молодеть-то еще рано. Потом, когда станем взрослыми, дашь мне пару этих таблеток?
— Это не таблетки. Это тот аппарат, которым я тебя будто бы фотографировал.
— Как это? — заморгала Нинка. — Так ты меня омолодить хотел?
— Я на кнопку невзаправду нажимал. Только делал вид. Пошли, чего стала?
— Обманщики вы все, городские, — сказала, не трогаясь с места, Нинка. — А я-то ему говорю: сфотографируй, мол. Такую ляпость глупнула! — Нинка оговорилась, но этого не заметила. Но, может, и не оговорилась. — Сейчас бы в пеленках лежала!
— Да на, смотри, — Славик вытащил мол-стар, — вот они, кнопки. Я их не нажимал.
Нинка потрогала мол-стар пальчиком.
— Вроде фонарика…
— Пошли, пошли, а то меня скоро на обед позовут. Я бабушке твоей предлагал уже помолодеть, сказал, что от болезней избавится, а она не согласилась. Еще обиделась. Думаешь, говорит, я хуже твоей бабушки выгляжу?
— Она ни врачей, ни лекарств не признает, — сказала Нинка. — Мы тогда ее будить не станем, а омолодим во сне. Разбудим — а ей на десять лет меньше. И ноги не болят, и спина не болит — вот это подарок так подарок!
Они зашли в дом. Евдокимовна спала. Дарители приблизились к кровати на цыпочках и немного постояли, глядя на нее.
— Совсем старенькая, — пожалела бабушку Нинка, будто впервые ее разглядев. — Включай свой фонарик.
Славик нажал на зеленую кнопку. Экранчик засветился. Спящая ойкнула, пожевала губами и что-то пробормотала.
— Только бы не проснулась, — прошептала Нинка, — А то еще закричит, что мы ее со свету хотим сжить!
Прошло минуты три — Евдокимовна ни капельки не изменилась. У Славика онемели руки, хоть аппаратик был легонький. Может, оттого, что он держал его напрягшись.
Нинка это заметила и предложила подержать аппаратик.
— Я его лучше на табуретку поставлю, пододвинь-ка ее, — сказал Славик.
Мол-стар прислонили к Нинкиному новому букварю и направили на Евдокимовну. Старушка во сне почмокала, будто ела малину, но не проснулась и не изменилась.
— Не берет бабку твой аппарат. — Нинка махнула на него рукой — безнадежно, как умела. — Больно она, наверно, старая. Фонарик твой маленький. Ей знаешь какой нужен? Как телевизор. Пошли погуляем капельку, пока она молодеет. — И Нинка первой вышла из комнаты.
Славик посмотрел на безмятежно спавшую Евдокимовну. Мол-стар и вправду никак на нее не подействовал. Та же седина, те же морщины, тот же беззубый рот. А экран аппаратика светился. Может, Евдокимовнина старость ему не по силам?..
Зря он выходил! На улице Нинка встретила подружку Наташку, и они так заболтались, что Славика и не заметили. Он поплелся по двору и вдруг вспомнил о Кубике. Закончил ли тот свою «Свадьбу»? Нужно пойти посмотреть.
Художник сидел перед картиной. Услышав звук шагов за спиной, обернулся.
— А? — воскликнул он и кивнул на холст. И повторил: — А? (Мол, ты посмотри только, что я сотворил! Какой шедевр!) И все, между прочим, благодаря тебе! Ты думал, я уже стар? Нет, я в полной силе! Вот, оказывается, чего мне не хватало — обиды! Такого маленького толчка!
Славик посмотрел на холст.
Жених сидел на черном, как головешка, коне, невеста — на белом как снег. Над ними пылало самоцветами раскидистое дерево. Даль переливалась драгоценными синими, розовыми и зелеными камнями. И люди в праздничных одеждах вокруг жениха и невесты тоже были из драгоценных камней. Все на холсте Кубика было так чудесно, незнакомо, невиданно, что у Славика перехватило дух.
— Ух ты! — сказал он.
— Ура-а-а! — завопил Кубик. — Свадьба состоялась! — Он обмакнул палец в краску, вывел в правом углу дату — 20.08.90.— и подпись: Кубик.
— Пошли во двор! — Он вытер палец тряпкой. — Посмотрим, какое нынче над нами небо!
Небо над Егоровкой и над крышей, под которой художник Кубик только что закончил картину под названием «Свадьба», было голубое, чуть за лето выцветшее, очень высокое. Рыжебородый Кубик стоял под этим большим небом, сложив руки на груди и задрав голову. Славику показалось, что Кубик мечтает, чтобы там, в мирной голубизне, появился какой-нибудь летающий дракон, — тогда он, гордый и могучий, вызовет его на бой и победит. Славик тоже посмотрел на небо. Но вверху никого не было, кроме высоких ласточек.
Кубик постоял-постоял и, вздохнув, огляделся. Перед его глазами был зеленый двор, куры, старый забор и старые стены дома.
На крыльце стояла незнакомая желтоволосая девчонка Нинкиных лет в длинной по-цыгански юбке.
— Это кто со мной шутку-то сшутил? — сварливо спросила она у Кубика.
— Ты что за чудо? — в свою очередь поинтересовался художник. — Ты откуда к нам свалилась? Погадать небось пришла?
— Я те погадаю! — тоненько закричала девчонка. — Я тебе такого нагадаю — в глазах темно станет! Я спрашиваю, кто со мной шутку сшутил? — Крича, она топала босой пяткой по крыльцу.
Тут появилась Нинка и увидела незнакомку.
— Воровка! — с ходу закричала она. — Бабкину юбку украла! ну снимай сейчас же!
Желтоволосая обернулась к Нинке.
— Это я-то юбку снимай? Ах ты бессовестная! Ты только глянь, что они со мной творят! — Девчонка всплеснула руками.
Кубик одобрительно улыбнулся.
— Ну, хватит, хватит, — проговорил он, пропуская слова через бороду и усы, отчего слова получались как бы бархатные, — признали мы твой талант, признали. Ты кого из нас хотела видеть?