Семеро Тайных

Никитин Юрий Александрович

На ее лице отражалась борьба чувств, но это дрались торжество и ненависть, и не было в ее глазах ни раскаяния, ни жалости.

— А я не терзалась? — спросила она сдавленно. — А меня не распинали мои страхи? Разве он не распял мою любовь?.. Нет, волхв, я не пойду с тобой.

Он чувствовал, как в ее тонком хрупком теле звенят от напряжения невидимые струны, а голос натянут так, что порвется, если вздрогнет.

Он вскрикнул в ужасе:

— Он умирает!.. Ты понимаешь?

— Понимаю, — ответила таким голосом, что у него по спине побежали мурашки. — Его никто не

заставлял бросать меня!.. А теперь он не достанется ей тоже. Как и мне.

Он всмотрелся, отступил на шаг. Страх и ярость начали подниматься в его груди, он давил недостойные волхва чувства, а когда она гордо задрала подбородок, вызывающе и дерзко, он уже знал, что это всего лишь, чтобы не выронить слезы.

— Зимородок!

— Сила на моей стороне, — сказала она жестоко. — Я не поеду! А ты... убирайся, пока цел.

Он стиснул зубы с такой силой, что заломило в висках. Глаза застлало пеленой гнева. Как охотно все прибегают к силе, даже вот такие нежные и хрупкие знают, что сила решает все!

— Сила решает не все, — сказал он. — Но если признаешь только силу, то поедешь со мной, даже если мне для этого придется разорить твой город! Поедешь, даже если смету с лица земли весь этот край! Поедешь...

Ее глаза гордо блеснули, он уловил недоверие, но Колоксай терзается от нечеловеческой боли, и он, сцепив зубы, сказал Слово Огня и простер руку в сторону города.

Слепящий столб вырвался из его ладони. Деревья с треском вспыхнули, на землю медленно падали горящие вершины. Воздух стал горячим, пропитался гарью и копотью. На внезапно возникшем черном просторе торчали обугленные пни, а в воздухе кружил черный пепел. Далеко на том краю внезапно возникшей просеки блеснуло солнце над полем, еще дальше оранжево блестели стены города. Край вспыхнул, там поднялся столб черного дыма, и даже отсюда были видны багровые языки пламени.

— Я чуть промахнулся, — проговорил он мстительно.

Все тело вздрагивало, словно он не истощил силы в вихре, а, напротив, вобрал в себя, и теперь его раздирает накопленная мощь. Он чувствовал странную жажду рушить, ломать, крушить и даже на миг пожалел, что в самом деле только задел выступ городской стены, а не ударил в самую середину.

Она вскрикнула, а он снова поднял руку, чуть сместил в сторону, и она по его сузившимся нечеловечески зеленым глазам поняла, что сейчас огненный таран пробьет стену леса и ворвется в ее город...

— Нет! — закричала она. — Не смей!

— Я посмею, — пообещал он.

Губы его вздрагивали, он едва удерживал сладостное чувство, с которым вымолвит прекрасное слово, а потом огонь, пламя до облаков, крики жалких людишек, треск горящих кровель...

— Я сделаю все, что хочешь, — взмолилась она.

— Поедешь со мной, — сказал он.

— Да-да, — сказала она угасшим голосом. Судя по ее глазам, которые воровато отвела в сторону, она что-то замыслила. — Как скажешь!

— И вылечишь Колоксая!

На этот раз она запнулась, даже выпрямилась гордо, на губах явно вертелся отказ, но ее синие глаза встретились с его безумным взором, в которых было наслаждение и сладостное предвкушение, с которым уничтожит целый город. Она сказала погасшим голосом:

— Я это сделаю.

— Тогда летим, — велел он. И добавил в приступе внезапной подозрительности: — Если он умрет, то, клянусь, умрешь и ты.

Ее взгляд стал гордым и высокомерным.

— Ты что-то медлишь.

Олег выкрикнул Слово Вихря с такой яростью, что их смело, как сухие листья сильным ветром. Деревья затрещали, верхушки сламывало, сорванные ветки понеслись было за страшным вихреворотом, но, обессилев, упали на землю в сотне шагов от леса.

Вихрь трепал их в жестоких ладонях, рвал одежду, волосы. Голова трещала от свиста, воя, странного треска, словно проламывались сквозь стены из сосулек. Олег слышал в свисте вихря стон. Зимородок закрыла лицо ладонями, бледная и трепещущая. Олег усилием воли приглушил боль в позвоночнике, ухватил девушку, она прижалась к нему как к толстому дереву, губа закушена, дрожит, но когда свист начал стихать, она уперлась ему в грудь кулаками, отстранилась.

— Ты в самом деле чародей?

— А ты надеялась, что мы не успеем до захода солнца?

— Ты угадал, проклятый...

Голос ее был тонок, тонул в реве вихря, Олег сделал вид, что не слышит, напряженно всматривался, а когда зеленые пятна сменились оранжевыми, повел вихрь вниз, весь собранный как перед прыжком с моста в холодную воду. Незримые руки щипали за волосы, затем рев затих, а еще через мгновение их пятки ударились в рыхлый песок.

Зимородок от неожиданности присела, но мощная рука человека, оказавшегося чародеем, не дала позорно завалиться на спину, бессовестно задирая юбку на потеху множества молодых и немолодых мужчин.

Воины, опомнившись от неожиданности, подскочили с двух сторон. Олег ощутил сильные, но дрожащие руки, с облегчением повис, почти теряя сознание от нечеловеческой слабости. Зимородок хлопала глазами, ошеломленная внезапным и быстрым перемещением из сурового мрачного леса в мир раскаленного песка, раскаленного синего неба, горячего, как из печи, воздуха.

Колоксай уже лежал на ложе, что вынесли для него на свежий воздух. Возле изголовья немолодые воины, гремя железом, шуршали приглушенными голосами. Воевода держал героя за руку, а Миш уже исчезла, словно знала о прибытии Зимородка. Колоксай был настолько желт, нос заострился, глаза ввалились во-внутрь черепа, сухая кожа обтянула череп настолько туго, что Олег с дрожью представил себе, какими будут кости этого человека...

Зимородок вскрикнула. Олег не успел сжать пальцы, как она выдернула руку. Все видели, как золотоволосая девушка подбежала к ложу, колени ее подломились, она рухнула на колени, головка ее нежно опустилась на грудь героя, все еще широкую и могучую, хотя кости угрожали прорвать кожу и истончившиеся мышцы.

Все ждали, не решаясь сказать слово или сделать движение. Зимородок с усилием приподняла голову, руки ее все еще обхватывали грудь Колоксая.

— Это не яд, — проговорила она, щеки ее покрыл смертельный холод, но в глазах была решимость. — Я все еще надеялась... Но это в самом деле вода из мира мертвых!