Семейная хроника
Шрифт:
Так не могло продолжаться бесконечно, это просто наскучило бы даме. И в один из дней Борис решил открыться, он попросил Софи дать шанс ему и поговорить с ней наедине.
За окном цвела весна. На улице светило яркое солнце. Они шли по набережной Москвы-реки. Он осторожно взял её руку в свою. Их отношения походили на любовь двух гимназистов, будто им всего по пятнадцать лет и не было за плечами обид, унижений и горечи разлук. Они вспомнили, что можно вот так беззаботно гулять по набережной и болтать какую-ту ерунду, не заботясь о том, что о тебе подумают другие. Они шли, не видя ничего вокруг, в этом мире не существовало больше никого. Им казалось, что они так давно не виделись и им так много надо рассказать друг другу. Будто их жизнь до этой прогулки была сном, наваждением, а теперь они проснулись, открыли глаза, увидели друг друга и удивились, тому, как много их объединяет.
После этой встречи Борис стал приезжать каждый день. Он уже не скрывал своей любви. Окружающие видели, что этот роман подходит к своей кульминации. Дамы судачили о том, что скоро свадьба; мужчины понимали, что им уже не надо продолжать борьбу, их участь решена. Борис теперь не отходил ни на шаг от Софи. Им было хорошо вместе, спокойно, уютно. Не надо было хитрить и лицемерить перед окружающими. При этом Софи вполне устраивали такие отношения, ей вовсе не хотелось выходить замуж. Казалось, что, наоборот, замужество всё испортит, что не будет уже таких романтических отношений. Да и Борис не торопился делать ей предложение. Он понимал, что это может быть некстати и всё испортит. Его не смущала ни разница в возрасте, ни то, что у неё была взрослая дочь.
Закончилась весна, наступило жаркое лето. Приехала Полина. Она поступила в Парижский университет и теперь собиралась провести каникулы в Крыму, в имении матери. Борис впервые увидел Полину на вокзале, куда они приехали встречать её. Первое впечатление при знакомстве у обоих было негативным. Борис сразу не понравился Полине. Она уловила какую-то фальшь в его отношениях с матерью. Увидела в нём ловеласа, желающего заполучить их деньги. Бориса же раздражала её учёность. Ему казалось, что женщина должна заниматься семьёй, мужем, а не серьёзными науками.
Мать же гордилась успехами дочери. Софи понимала, что они просто ревнуют её друг к другу. Они оба придирались к каким-то мелочам, пытались найти негативные стороны. Борис упрекал Софи в том, что она стала к нему совсем холодна, всё свободное время проводит с дочерью. Трудно сказать, чем бы это закончилось, если бы Софи не приняла самое мудрое решение: она объявила всем, и в первую очередь дочери, что выходит замуж за Бориса, ей надоела двойственность их отношений. Они уже не дети и надо что-то решать.
Дочери она объяснила всё очень доходчиво: та уже взрослая, живет самостоятельной жизнью и может сама в любой момент выйти замуж, а мать останется одна. Сказала, что любит Бориса, и он её любит, и что через две недели свадьба, а потом молодые уедут в Италию.
Полина целый день проплакала, не выходя из комнаты. Ей казалось, что мать предала её, бросила ради этого молодого хлюста, но потом смирилась с решением матери и первая поздравила их с Борисом. Мужчина был очень рад, что одержал такую крупную победу. Он даже не верил в свое счастье, просыпался, щипал себя за ухо, пытаясь уверовать, он ли это и не приснилось ли ему всё.
Все расходы по проведению свадьбы взяла на себя Софи. Гостей пригласили немного. Праздновали в «Славянском базаре», с цыганами, шумно и весело. На следующий день молодые уехали в Италию.
Их брак был крепким и стабильным. Софи была умной женщиной и понимала, как надо себя вести, чтобы не обидеть ни дочь, ни мужа. Она умело лавировала между ними и старалась, чтобы первое время они виделись как можно реже. К Борису она относилась как к старшему сыну. Любила его любовью зрелой женщины, понимая, что это чувство последнее в жизни. Её советы очень помогали Борису в продвижении по службе. Она знакомила его с нужными людьми, вводила в круги московской знати. И вскоре у Бориса уже не было отбоя от именитых клиентов, желавших, чтобы именно он вёл их дела.
Политическая обстановка в стране тем временем накалялась. Борис не хотел понимать того, что происходило, ему хотелось, как страусу, засунуть голову в песок, чтобы ничего не видеть и не слышать. Его дела налаживались, капитал рос, он выгодно женился. Теперь можно было реально увеличивать доходы.
Борис, как мог, противился всем новым веяниям и настроениям, царившим в России. Он ненавидел этих «товарищей», как их теперь называли, ненавидел люто, как только можно ненавидеть людей, которые стремились отнять у него богатство. Ему было безумно жаль той счастливой жизни, которая налаживалась у него в последние годы, а теперь кто-то пришёл и может всё это разрушить. Борис считал царя изменником России. Все новшества и революции творились, как он считал, с его попустительства. Надо было действовать более агрессивно, чтобы остановить всё то безумие, которое навалилось на Россию. Но все выступления Бориса звучали только для жены или в обществе близких ему людей. Мужчине казалось, что кто-то другой должен решить его проблемы, а он в это время будет сидеть в своём теплом доме и разглагольствовать о политике.
Революцию он встретил как приговор прежней жизни, как конец тому счастью, за которое он так неистово боролся. Он призывал своих знакомых объединиться и выступить на борьбу с произволом, но всё это были только разговоры. Теперь Бориса занимал один вопрос: как ему уехать во Францию и по возможности вывезти весь капитал? Он считал, что оставаться в России опасно по многим причинам. Софи тоже понимала, что отъезд неизбежен, и искала любые возможности, чтобы уехать. Полина, к счастью, была уже в Париже.
Ольга приехала по знакомому адресу. Она застала Бориса дома. Они поспешно складывали вещи, отбирая всё самое ценное и необходимое. Борис в этой кутерьме и думать забыл и о детях, и о матери.
Ольга позвонила, дверь открыла Софи, потому что горничная ушла на митинг. Они были знакомы, и Софи знала, что Ольга должна прийти к ним. Ольгу пригласили к обеду. Софи теперь готовила сама. С продуктами было совсем плохо, и на столе был только суп и хлеб. Но и это по тем временам было сказочным угощением.
Борис бегло расспросил Ольгу о детях, о матери. Сказал, что через два дня у них поезд в Париж. Он долго жаловался, что так мало багажа можно взять с собой, сетовал на то, как много приходится оставлять здесь, но тем не менее не предлагал взять что-нибудь для детей или для матери. Борис слушал рассказ Ольги невнимательно, его интересовали совершенно другие проблемы. Он просил Ольгу взять на себя все заботы о Наталье Дмитриевне, а он при первом же случае постарается выслать деньги и лекарства. Ольга же просила его только об одном: чтобы он нашёл время повидаться с матерью, она его очень ждет. Борис увещевал Ольгу позаботиться о детях, будто она без его советов не знала, что необходимо делать, говорил о том, что надо всем уехать в эмиграцию. Здесь же страна без будущего и ничего хорошего их не ждет.