Семейная могила
Шрифт:
А может, ей и правда казалось, что он там.
Мне бы хотелось, чтобы и мы с Дезире вот так срослись. Хотя на этом пути нас еще поджидает не один ухаб!
Целых два месяца я пытал Дезире, переезжает она ко мне или нет. В конце концов она заявила, что не хочет, но, видимо, придется. М-да, за энтузиазм отдельное спасибо!
Она все чаще и чаще оставалась у меня ночевать, чтобы утром, зевая и чертыхаясь, отправиться в город на моей развалюхе. Нужно было видеть, как она ни свет ни заря стоит во дворе, пиная и кляня мою старенькую «субару», которая не очень-то любит
Иногда, валяясь с ней на диване перед телевизором, я укутывал ее пледом, и она тут же засыпала, а потом у нее уже просто не было сил ехать домой, на что я, собственно, и рассчитывал.
Причем не то чтобы ради секса, это как-то отошло на второй план, я больше не решался вольничать, как раньше. Было такое чувство, будто вторгаешься на священную территорию или того и гляди ткнешь мальца своим прибором во время очередного визита. Дезире только нетерпеливо фыркала: мол, малец твой еще всего лишь головастик, окруженный самой надежной в мире подушкой безопасности, так что давай! Как ни странно, сама-то она расходилась не на шутку. Она могла оседлать меня посреди ночи, стоило мне уснуть после наших игрищ, и я волей-неволей просыпался от ее возни и постанываний. Она уверяла, во всем виноваты гормоны, но я в этом как-то сомневаюсь, я слыхал, что другие пары тут же остывали друг к другу, узнав, что у них будет ребенок. Но Дезире ни на кого не похожа, потому-то я к ней и прикипел.
Нет, я пытался заманить ее к себе на ночь, чтобы доказать, что можно ведь и отсюда ездить в город, нам по-любому скоро придется принимать решение, если она не хочет, чтобы я завалился к ней в ее городскую квартиру со своими коровами. Потому что кроватка головастика должна стоять в одном месте, тут мы были единогласны.
И вот она зажмурилась и прыгнула!
Дезире продала свою квартиру, причем довольно удачно. На вырученные деньги она купила «вольво», который заводился даже в мороз, и в один прекрасный солнечный день я приехал с прицепом и перевез домой все ее пожитки.
Анита с Пелле носились по Рябиновой усадьбе, как два сердитых шершня, хватая все, что под руку попадется, а я стоял в дверях и что-то мямлил, мол, если они хотят, я мог бы заварить для них кофе.
— Ты?! — прошипела Анита. — Да ты хоть кофеваркой умеешь пользоваться?!
Когда они закончили, сделав последнюю ходку на грузовике, в опустевших комнатах раздавалось гулкое эхо, а в кухне осталась лишь оберточная бумага, которой были выстелены полки шкафов. Надо признаться, я и не представлял, сколько же всего Анита притащила в дом.
Зато вещи Дезире мы перевезли за один раз, она никогда не отличалась пристрастием к меблировке. Правда, я чуть спину не надорвал, таская ее помятые картонные коробки из-под бананов, набитые книгами, пришлось потом доить, скрючившись в три погибели. А когда я приплелся домой из коровника, она сидела на полу гостиной и рыдала в три ручья из-за того, что ее мебель не подходит к Анитиным обоям. Красивые, кстати, обои, мне всегда нравились, крупные такие цветы с листочками.
— Меня стены давят! Скоро меня совсем засосет в эти чертовы джунгли — и ищи-свищи! — причитала она.
Я
— Тогда я устрою сафари, чтобы тебя разыскать! — сказал я, неуклюже ее укачивая. — Отыщу тебя в какой-нибудь тропической хижине, и мы с тобой откроем новую землю, где еще не ступала нога человека! — болтал я без остановки, это был единственный способ ее унять.
— Ты все же неисправимый империалист! — ответила она, но улыбнулась и обняла меня за шею. Пока снова не нашла повод для расстройства, — по-моему, на этот раз это был хозяйственный шкаф.
— Зачем вы заменили старый красивый шкаф с зеркальной дверью на эту пластиковую хреновину? — всхлипывала она.
Сейчас было не время объяснять ей, что эту пластиковую хреновину я соорудил своими руками под руководством Аниты. Анита была в таком восторге, что испекла в тот день шоколадный торт на десерт. Да уж! Сам не сделаешь, никто не сделает…
13. Дезире
Три месяца держала я в секрете от сотрудников свое положение. Квартира была продана, но я не стала об этом никому рассказывать, все равно у меня оставался месяц в запасе и мы еще даже не начали переезжать. Но в один прекрасный день ястребиные глаза Лилиан что-то углядели, и она застрекотала, словно ее челюсти были смазаны машинным маслом. Мы сидели в столовой.
— Слушай, Дезире, либо у тебя булимия, либо ты беременна! Бледная, сонная и все время бегаешь в туалет!
И стоило мне замешкаться, не успев вовремя опровергнуть ее теорию, как она тут же вскочила со стула и поведала радостную новость всем в радиусе двадцати метров от столовой, и персоналу, и читателям:
— Слу-у-ушайте! У нашей-то Дезире малышня на подходе! Милая, я так рада, что наконец-то… — Вероятно, она хотела сказать: наконец-то хоть кто-то на меня позарился.
К тому же меня покоробило это ее «малышня на подходе», как будто в назначенный час из меня высыплется целый выводок детей и тут же начнет кувыркаться на полу.
— Но, позво-ольте, кто же счастливый отец? — продолжала она.
Будь я в нормальном состоянии духа, я бы быстро поставила ее на место, отрезав: «Твой муж! Разве ты не заметила, что он в последнее время стал поздно приходить домой?» Но поскольку я была не в себе, то просто молча сидела с несчастным видом, выслушивая ее поток сознания.
— Что, какая-нибудь новая звезда? — не унималась она. — Ведь не тот же деревенский чудик, с которым ты крутила роман!
(Заткнись! Заткнись! Заткнись!)
— А может… — Она многозначительно понизила голос и наклонилась ко мне, чуть не уткнувшись носом в мою кофейную чашку. — Может, это деликатная тема? Может, папочка работает в нашей библиотеке?
Ох, ну конечно же от нее не ускользнул мой мимолетный роман с нашим шефом Улофом, вернее, наша случайная связь несколько лет назад.
Она умудрилась выставить меня эдакой вертихвосткой, а я только беспомощно хлопала ресницами, смущенно прочищая горло. Все присутствующие уставились на меня, ожидая ответа.