Семейная тайна

Каннинг Виктор

Глава 12

Вот уже три года мисс Рейнберд была так счастлива, как никогда прежде. После ужасной гибели Шубриджей она без колебаний определила, в чем отныне состоит ее долг, и взяла Мартина Шубриджа в свой дом, официально признав его. Ведь он был ее внучатый племянник, единственный продолжатель мужской линии рода Рейнбердов.

Поначалу он немного робел и дичился, и временами с ним бывало нелегко найти общий язык. Но постепенно она сумела завоевать его доверие, да и сама до такой степени к нему привязалась, что скоро уже души не чаяла в нем. И, к ее величайшей радости, он мало-помалу начал оттаивать, откликаться на ее любовь, и между ними установились ровные, прекрасные отношения, которые на закате жизни согревали ее и давали ощущения счастья. Она уже

и думать забыла, что взяла его к себе исключительно из чувства долга. Он стал неотъемлемой частью ее жизни, забота о его будущем стала ее главной заботой. Общение с ним, его присутствие подарило ей то, чего ей всю жизнь не хватало, и к чему она — может быть, неосознанно — стремилась. Она признавала, что у него есть свои недостатки — а у какого мальчика их нет? (Впрочем, он уже не мальчик, а вполне сложившийся восемнадцатилетний молодой человек.) Но и с этим она была готова смириться. Ей пришлось рассчитать одну-двух горничных, поскольку они, по ее твердому убеждению, несли главную ответственность: сами сбивали его с пути истинного. Ну, да не беда, это только естественно, когда молодой человек интересуется женщинами. В округе он пользовался большой популярностью, от приглашений к соседям не было отбоя. В один прекрасный день — она молила Бога, чтоб он позволил ей дожить до этого — он полюбит девушку из хорошей семьи и введет ее в Рид-Корт как свою жену. И если Господь продлит ей годы, то она, быть может, успеет увидеть и его детей. В конце концов, ей нет еще восьмидесяти, и на здоровье она пока не жалуется. Правда, бывают периоды, когда она плохо спит: ее тревожат какие-то тяжелые сны, которые ускользают из памяти, стоит только открыть глаза. И еще мигрень — временами просто спасенья нет.

Она стояла у окна спальни и смотрела в сад. Был роскошный июньский вечер — длинные тени деревьев на траве, хлопанье крыльев над прудом, золотистый ковер цветов калужницы на дальнем лугу. Красота вечера словно вторила чувству безмятежного счастья, которое тихо разливалось в ее душе. Она протянула руку к графинчику с хересом и налила себе очередную порцию. Теперь у нее в спальне всегда стоял графинчик — при бессоннице рюмка-другая обычно помогали ей забыться. А сейчас ей хотелось выпить просто потому, что у нее было превосходное настроение. Вообще с этим, конечно, надо бы поаккуратнее. К счастью, Мартин интереса к спиртному не проявлял, но дурной пример Шолто всегда подспудно присутствовал в ее сознании. За себя она не опасалась: четыре-пять рюмочек никак на ней не сказывались. Со стороны незаметно. В ее возрасте иногда полезно чем-то себя подбодрить.

Она увидела, как из-за деревьев на том берегу пруда показался Мартин. Солнце золотило его светлые волосы. На согнутой руке он нес одну из своих ловчих птиц, следом бежала собака. Она улыбнулась. Ловчие птицы, охота, рыбалка…, он до самозабвения любил все эти сельские забавы. Она позволила ему переоборудовать одну конюшню под птичник. Если бы она в свое время вышла замуж, она была бы счастлива иметь такого сына. Он обогнул пруд и скрылся под кронами деревьев в саду.

Мисс Рейнберд отошла от окна. Семь часов — значит, сейчас он поднимется к себе переодеться к ужину. Она допила вино и вдруг, ни с того ни с сего, решила и сама надеть другое платье. Между делом она пропустила еще рюмочку, мурлыча себе под нос какой-то мотивчик и предвкушая, как они вдвоем с Мартином сядут за стол, и он будет ей рассказывать, что он сегодня делал и где был. Скоро им предстоит серьезный разговор относительно его будущего. Ему уже восемнадцать — несколько месяцев назад они отпраздновали его совершеннолетие. Она устроила в его честь целый прием: торжественный обед, танцы. Вечер удался на славу, а когда гости разъехались, она объявила ему, что изменила свое завещание в его пользу. В один прекрасный день Рид-Корт и все ее состояние перейдут к нему. Он, как и следовало ожидать, был ошеломлен и искренне ее благодарил.

Она вышла из комнаты и, спустившись на полэтажа, остановилась на лестничной площадке. Сквозь окно проникал все еще яркий свет заходящего солнца, и вдруг она вспомнила свой давний сон — как они с мадам Бланш стояли на этом самом месте…, смеялись и болтали, как две закадычные подружки. Да, мадам Бланш…, давненько она

о ней не вспоминала. Ни о ней, ни об этом вульгарном типе…, как его? Ламли?… Да, точно, Ламли. Кажется целая вечность прошла. Она повернулась от окна к лестнице и увидела Мартина. Он шел через холл — уже без птицы, без собаки. Он поднял голову, широко улыбнулся, помахал ей рукой и стал подниматься наверх пружинистой, легкой походкой — такой ладный, стройный, пышущий здоровьем — приятно Посмотреть!

Он слегка обнял ее за плечи, поцеловал.

— Как у тебя прошел день, дорогой мой? — Спросила мисс Рейнберд.

— Отлично. Я успею переодеться?

— Что за вопрос! Времени достаточно. Я просто хотела сойти вниз и чего-нибудь выпить перед ужином. Спускайся и ты поскорей, составишь мне компанию.

Она подняла руку и коснулась его щеки, такой смуглой, теплой. Он нагнулся и поцеловал ее в лоб.

Мисс Рейнберд оперлась на перила — ее немного качало. Мартин Шубридж стоял у нее за спиной. Он глядел на эту маленькую, тщедушную, старушечью фигурку, и кислый запах ее отдающего хересом дыхания вдруг вызвал у него омерзение. Мисс Рейнберд, важная дама, хозяйка Рид-Корта! Его двоюродная бабка как всегда под градусом и лезет со своими пьяными нежностями. Его лицо свела гримаса отвращения и ненависти. Он протянул руку и резко, со злобой толкнул ее в спину.

Стоя наверху, он видел, как она покатилась по крутой лестнице. Она ударилась о перила, отлетела вбок, всем телом врезалась в стену, затем перекувырнулась в воздухе и наконец треснулась головой о паркет внизу. Несколько секунд он смотрел на ее распростертое, беспомощное, как у сломанной куклы, тело. Если бы он заметил какие-то признаки жизни, он бы без колебаний спустился и прикончил ее. Но она лежала неподвижно: голова и шея были повернуты под каким-то странным углом. Он подождал еще немного — чего доброго, пошевельнется или вскрикнет — и убедился, что это конец.

В эти краткие мгновения перед смертью мисс Рейнберд видела, как солнце золотит его светлые волосы. Она смотрела и не понимала, кто он, хотя в ее затухающем сознании еще мелькнула мысль, что это он столкнул ее вниз. Да, он столкнул ее вниз. Так же точно, как много лет назад она сама с холодной ненавистью, намеренно столкнула с этой же лестницы пьяного Шолто…, столкнула, вытолкнула его из своей жизни, потому что хотела покоя. И, умирая, она услышала, как голос мадам Бланш произнес: «Здесь произошло что-то ужасное».

Мартин Шубридж повернулся и пошел наверх к себе. Сайтон и кухарка сейчас на кухне. Возможно, Сайтон ее и обнаружит. Если же нет, то он сам, спустившись вниз, найдет ее. Так или иначе, она мертва, а в доме всем известно, что она тайком попивала. Никто ничего не заподозрит. Скатилась с лестницы в пьяном виде — и все дела. Зато он сам теперь получит долгожданную свободу и осуществит то, за что его отец и мачеха отдали жизнь. Размер состояния двоюродной бабки был ему известен до последнего пенни. Он все о ней знал — накачавшись хересом, она выбалтывала все свои тайны. Он знал и про сны, в которых ей являлась Гарриет, про мадам Бланш и ее самоубийство…, как в свое время знал и о планах отца, похищениях Арчера, Пейкфилда, архиепископа — отец ничего от него не скрывал… И еще он знал, что пожар в Хайленд-Хаусе не был случайностью. Что-то сорвалось, потому что мадам Бланш и этот треклятый Ламли, которые работали на мисс Рейнберд, выследили отца. По вине всех этих людей погибли отец и мачеха, сгорели заживо его собака, его птицы. И вот теперь он свободен, но прежде чем отправиться на поиски несбывшейся мечты отца, он должен еще кое с кем расквитаться. Это его сыновний долг.

Тот же Ламли…, нынче он владелец процветающей фирмы по обработке садовых участков. Начать можно с него, а потом заняться теми двумя, о которых рассказывали ему отец с матерью…, эти люди всегда присутствовали при передаче выкупа. Найти их и разделаться с ними — это будет задача потруднее. Но он сделает это. Он молод, у него есть время, есть деньги, и он знает толк в охоте.

Он пошел наверх по ступенькам, тихонько насвистывая; план мести уже сложился у него в голове, и он знал, что должен и сможет его осуществить — и тогда он будет абсолютно свободен, тогда он пошлет весь этот мир подальше и заживет так, как мечтал жить отец.