Семейная терапия
Шрифт:
Джексоновская модель семьи как модель гомеостатической системы подчеркивает такое качество симптоматического поведения, как поддержание равновесия. Из этого прямо следует идея о том, что девиация, или отклонение от нормы, включая симптомы и иррациональное поведение, не обязательно негативна, по крайней мере – с точки зрения тех, кто учится с этим жить. К примеру, пьянство может удерживать отца от требовательности по отношению к жене или от навязывания дисциплины детям. К сожалению, некоторые семейные терапевты, следуя идее Джексона, от заключения, что симптом имеет цель, перешли к представлению, что некоторые семьи нуждаются в больном члене. А последнее, в свою очередь, зачастую приводит к тому, что в родителях видят мучителей собственных детей – «козлов
Среди наиболее известных работ Джексона – «Семейные правила: брачный контракт „услуга за услугу“ (Jackson, 1965). Ролевые деления в супружестве, по Джексону, не просто вопрос половых различий, а результат серий компенсаций , которые вырабатываются в любых долгосрочных взаимоотношениях. Традиционный взгляд, что супружеские роли происходят из полоролевых различий, относит поведение на счет индивидуальных черт характера, игнорируя тот факт, что эти взаимоотношения зависят от интеракции и правил интеракции, выработанных между людьми. Джексон не отрицает половые различия, но полагает, что их значение относительно. Основные различия в браке, как и в других отношениях, вырабатываются, а не перенимаются. Из того факта, что многие супружеские компенсации не осознаются или неочевидны, означает, что семейные терапевты могут выполнять полезную роль по выявлению тех договоренностей, которые не работают или не замечаются.
Другой важный компонент концепции Джексона – дихотомия между комплементарными и симметричными отношениями. При комплементарных отношениях люди различаются по характеру приспособления друг к другу: если один рациональный, то другой – эмоциональный, если один слабый, другой – сильный. Симметричные отношения основываются на равенстве и сходстве.
Большинство концепций Джексона (комплементарность/ симметричность, компенсация, двойная связь) описывает отношения между двоими людьми. Хотя в его намерение входило создать описательный язык интеракций всей семьи, он добился успеха преимущественно в описании взаимоотношений между женами и мужьями. Такой подход к супружеской диаде был одним из недостатков группы Пало-Альто. Необычайный интерес к коммуникации привел их к перекосу в пользу взрослых, и они несколько пренебрегали детьми, так же как и различными семейными триадами. Вследствие этого многие из их последователей сводили семейные проблемы к супружеским, даже когда – или особенно когда – в роли пациентов выступали маленькие дети.
Самое важное открытие группы Бейтсона заключалось в том, что нет такой вещи, как простая коммуникация; каждое сообщение квалифицирует иное сообщение более высокого уровня. Другой участник группы Джей Хейли (Haley, 1963) показал, как скрытые сообщения используются в борьбе за контроль, что присуще всем взаимоотношениям. Симптомы, как он показывает, отображают неконгруэнтность между разными уровнями коммуникации. Носитель симптома, делая что-нибудь, например дотрагиваясь до дверной ручки шесть раз, прежде чем открыть дверь, в то же самое время дает понять, что делает это не по-настоящему – просто он ничего с этим не может поделать. Между тем симптомы – над которыми человек не властен – ценны для него самого и для других. Психоаналитики называли то, что пациент получает от общения с людьми благодаря своим симптомам, «вторичной выгодой». По Хейли, «вторичная выгода» – первична (Haley, 1961). Симптоматическое поведение – это искусный способ контроля над людьми при одновременном его отрицании. За этим стоит такая кибернетическая метафора: невротические симптомы работают подобно регулятору, контролирующему скорость машины, – они не позволяют системе выйти за пределы ограничений и поддерживают статус-кво. Поскольку симптомы «неразумны», Хейли не пользуется убеждениями, чтобы помочь пациентам. Вместо этого терапия превращается в стратегическую игру в кошки-мышки, в которой терапевт устраивает заговор, чтобы перехитрить пациента ради его же блага.
Так называемая «краткосрочная терапия» Хейли нацелена на контекст и возможную функцию симптома. В начале работы Хейли пытался добиться контроля над терапевтическими отношениями. Так, он говорит пациенту, что на первом интервью всплывет то, о чем он захочет сказать, и то, о чем он захочет умолчать, – и о последнем, безусловно, говорить не следует. Здесь терапевт, конечно же, учит пациента тому, что он и так бы сделал, но таким образом терапевт ненавязчиво берет ситуацию под свой контроль.
Даже при сборе первичной информации «краткосрочный» терапевт скрытно добивается выигрыша в силе. Соответственно, история пациента собирается таким образом, чтобы дать понять, что прогрессивные улучшения происходят и будут происходить дальше. И наоборот, с пессимистичными пациентами терапевт принимает пессимизм, но говорит, что, раз дела настолько плохи, настало время для изменений.
Техники краткосрочной терапии строятся на использовании директив. Как писал Хейли, недостаточно объяснить проблему пациентам, самое главное – заставить их что-то сделать с проблемой. Однако он также отмечал, что психиатрические пациенты никогда в точности не выполняют того, о чем вы их просите (Haley, 1963). Эту проблему Хейли разрешил следующим образом: он использовал директивы так умело, что пациенты, сами не ведая об этом, выполняли то, что от них требовалось. Обычно при этой технике прописывают симптоматическое поведение, но незаметно вставляют что-то еще в инструкцию так, чтобы симптомы ослабели под терапевтическим контролем.
Хейли полагал, что, если симптом – попытка избежать ясности в отношениях, терапевт может добиться успеха, заставляя пациентов принимать отношения, которые терапевт сделал яснее. Более того, раз патологические семьи загоняют своих членов в парадоксальные ситуации, терапевту следует освобождать их тоже при помощи парадоксов, но доброкачественных.
Хейли использовал терапевтический парадокс – подведение пациента при помощи хитрости к тому, чтобы он признал собственные действия и вошел в контакт с терапевтом, вместо того чтобы в психотическом отрицании напускать туман на свои поступки.
Как уже говорилось, большинство идей, которые пришли из группы Пало-Альто (двойная связь, комплементарность, компенсация), касалось диады, но Хейли начал интересоваться и триадами, или, как он их называл, «коалициями». Коалиции отличаются от альянсов – кооперативных соглашений между двумя сторонами, которые формируются не за счет третьей стороны. Как обнаружил Хейли, в симптоматических семьях коалиции образуются между разными поколениями – один родитель сговаривается с ребенком против другого родителя.
Другие аспекты стратегической семейной терапии Дж. Хейли рассмотрены в разделе 2.2.5 настоящей главы.
Еще одним членом группы Пало-Альто, одним из лидирующих специалистов первого десятилетия семейной терапии, была Вирджиния Сатир. Она, как и ее коллеги, интересовалась коммуникацией, но к этому она добавила и такой компонент, как чувства, что позволило уравновесить несколько интеллектуализированный подход Пало-Альто.
Согласно Сатир, члены проблемной семьи попали в ловушку ограниченных ролей, таких как жертва, миротворец, непокорный и спаситель, которые ограничивают отношения и подрывают самоуважение (Сатир, 1999).
Умение Сатир обращать негативное в позитивное заслужило всеобщее признание. Этот навык чрезвычайно важен для семейного терапевта, ибо в большинстве семей есть, по крайней мере, один член, чьи недостатки или ошибки сделали его аутсайдером. Пока этот «отверженный» человек не войдет в круг семьи, ни исцеление, ни объединение невозможны.
Изданная в 1964 г. книга Сатир (Conjoint family therapy) о семейной терапии сделала многое для популяризации движения. Эта книга вместе с «Прагматикой человеческого общения» (Waltzlawick et al., 1967) способствовала популяризации и распространению системных идей группы Пало-Альто.