Семейные тайны
Шрифт:
Проверила замок, ни за что не откроет, а потом пошла к Расулу, он стоял у окна, глядя на тихую улицу, и прижалась к его спине, ощутив, с чего бы? нежность к нему. И тотчас отстранилась:
– А теперь я расскажу тебе о твоих причинах.
Он заметил, что Ниса избегает его хоть как-то называть: а как? просто Расул? но годы! или привычное Расул-муэллим? Эти крепкие губы тотчас увянут и состарятся. "А меня зовут Расул",- сказал он, когда познакомились. Не говорить же молодой девушке, представляясь ей, Расул Мехтиевич? Но как вымолвить это слово: "Расул"? Ей казалось, губы покроются волдырями. Живет на свете... Расул!
– губы ее горят, щеки пылают, особенно левая, которую он обжег, прижавшись
Вот и рассказать здесь о художнике, которого однажды привел тот, и у нее возникла вдруг догадка, что неспроста. Ну да, он хотел оставить их с художником вдвоем! Вот подлец!., (а через художника проникнуть в Салон Сальми).
Взяла рюмку Расула:
– Можно я глоток?
– И отпила.- Чтоб узнать твои тайны.- И странно: у него светлые глаза, хотя он чистокровных тюркских кровей, чуть ли не из прародины тюрков уйгуров.- Недавно реферировала книгу о древних тюрках для рекламного бюро.- То ли голубые, то ли...- Умолкла.
И Расул:
– Зеленые?
– Остерегайся мужчин с зелеными глазами! У них в душе одно, а на языке другое. Они коварны, жестоки, злопамятны, им ничего не стоит увлечь такую дуреху, как я, и бросить!
– А ты точна.
Так вот о причинах. Сначала никаких причин не было. "Блажь!" - сказала ему жена, а потом, когда он увидел Нису: "Вот она, причина!" - и смутная тревога, не покидавшая его последнее время, испарилась, исчезла.
Эти бесконечные упреки Лейлы, чаще не высказываемые: дескать, у него вторая, в глубине кабинета, потайная дверь, вроде книжного шкафа, и кнопкой открывается, диван, холодильник, и еду на подносе, накрытом белой салфеткой, несут. Скрытая от всех других жизнь. Она не унизится до придирок, не уронит женского достоинства: "Что же, гуляй себе на здоровье, от сравнений я только выигрываю!"
Вдруг ни с того ни с сего у Расула, все неспроста,- он рассеян, обостренное внимание к мелочам, разговорчив излишне, задает пустячные вопросы с таким видом, будто речь идет о чем-то очень важном, и он видит в ее взоре пытливую внимательность, недоверчивость, и сам не поймет, с чего он возбужден, и чувствует, что ведет себя не так, как всегда, в этом Лейла права... Ну, что случилось? Отступи. Спокойнее. И начни с чего-то, с пустяка, ведь она чувствует, что ты неспокоен, и думает, ищет черт знает какие причины, а ты отвлеки ее!
И он спрашивает чепуху, вроде:
"А какой сегодня день?"
"Ты уже спрашивал об этом".
"Да?"
И снова ее пытливость, а он в роли подопытного кролика. И его раздражает, что она уловила его стремление подавить беспокойство, которое разгорается с новой силой.
"Чего ты придираешься?!"
"Стыдись. Подумай, отчего ты такой странный сегодня. Рыльце в пушку?"
И новый взрыв, он уходит, чтоб побродить по улице, и думает: что же было сегодня? вчера? И губы горят, сухие, изнутри какой-то жар, и боль, резь, чешутся глаза.
"Давай спокойнее,- говорит он Лейле.- Вот я вернулся домой. У меня прекрасное настроение. И не успел я что-то сказать или спросить, как ты вдруг с оскорбительным недоверием изучаешь мое лицо, выражение моих глаз, я же вижу. Что это?! Как будто не с работы я пришел..."
"О боже! Ты думаешь, я ревную?! Кстати, чужих жен для родного мужа не жалко. Но учти!.." Это она уже как-то говорила: мол, не думай, что я верна тебе; чтоб держать в постоянном напряжении? а может, правда?!
Лейла почувствовала, когда дошло до Расула, что Даля вышла замуж. "А ждала тебя",- кто-то внутри шепчет. "Но ведь вышла!" - "А ты оставил ей надежду?" Неприятно, что Даля вроде предала его. "До меня дотронешься..." - вспомнил ее слова. Но светло от воспоминаний,
– Что дальше?
– Расул почему-то поверил: Ниса скажет такое, что непременно совпадет. "А вдруг и Лейла там, как и я здесь?" Даже захотелось, чтоб это было, ни ревности в душе, ни боли. "И кому-то рассказывает обо мне".
– А дальше... приехать в город, чтоб увидеть,- она почувствовала его тоску,- камни, булыжники мостовой, и скорбеть, что их залили асфальтом, старые дома, широкие балконы, которые нависают над Старой Почтовой улицей, как ажурные изваяния, а потом,- и это Ниса подглядела, когда они шли по улице,вдруг остановиться перед незнакомым Космическим проспектом в растерянности, не зная, как ступить на него и что откроется за ним, ведь здесь были другие дома, другая улица, шел трамвай,- это он рассказал ей,- номер третий, чуть ли не рыдая, стыдясь своей сентиментальности, а спутница его не менее сентиментальна, чем он, и это их роднит, вспоминать свое детство, когда вскакивали на ходу и ездили на хвосте последнего вагона, свою юность.
"И лампа!..- мысленно перебил ее Расул,- Но это тебе неизвестно!"
– ...и случайная встреча с будущей спутницей.- Расул встрепенулся даже: "Ах, как я мечтал увидеть вас!" - И ее волшебство,- говорит о себе Ниса,будит в нем прежнего Раеула, с которым он, казалось, простился, смирившись с тем, что есть. Кто-то шептал ему ты должен поехать! Какой-то неясный зов. Он так рвался, ему казалось, что это все он придумал.- Ниса запомнила все, что говорил ей Расул!
– И город, и дома, и улицы Старую Почтовую и Колодезную, а между ними Караульный переулок, звучащий как песня далекого детства, как гимн ушедшей юности, эти теплые острова, нетленные в вечно молодой душе, что в реальности ничего этого нет, что это плод его фантазии, и он каждый день блуждает по городу, которого нет, ему непременно надо было удостовериться, что город реален, и улицы его, и дома, и люди, это есть, это твердо, иначе чувствуешь себя человеком, живущим только в мире собственных представлений, жизнь кажется ненастоящей, придуманной, жутко стало, он должен воочию ощутить, и в первый день подходил, рукой трогал камни, еще теплые, а потом сдувал с ладони приставшие мелкие острые камушки, даже ногой ударял по тротуару и, оглядываясь, чтоб никто не увидел этого чудака в больших защитных очках, шел дальше, к следующему углу, за которым дом.
Да, да, они с Нисой подошли к дому, где он родился, и Расул замер в смятении:
"Боже мой, какой он стал неухоженный! облезли стены, выбоины во дворе, ямы, вонь, гарь! покривились ступени лестницы, все свыклись, никому нет дела, лучше б не видеть".
"Пойдем, я покажу тебе другие дома,- и Ниса потащила его отсюда, она тоже в больших защитных очках, чтоб никто не узнал, и они долго шли.- Видишь!" Это были высотные дома.
"Но мы их видели, когда в первый день шли по Хазарской набережной".
"Я покажу вблизи, с Космического проспекта,- и повела вверх.- Мы пройдем парком. Смотри!" Остановилась у начала Кипарисовой Аллеи, пересекаемой Молодежным проспектом, чуть искривленной, чтоб вписаться в горный склон, Кинжальной, вернее бы - Сабельной, улицей. Это были высотные дома. "А теперь что я тебе покажу!
– По Кипарисовой Аллее пройти не удалось, а отсюда, сверху, с бывшей Кинжальной, они спустятся.- За поворотом сейчас увидишь".
Расул собрался было рассказать, что Ильдрым, чьим именем названа Кинжальная улица, его свояк, и о трагической его гибели, Ниса вспомнила бы про семь гробов, о митинге, как хоронили Ильдрыма и его товарищей, пустые гробы, но их остановили: