Семейный детектив
Шрифт:
– Я тебе не верю. Ты вовсе не принцесса.
– Почему не принцесса? – растерялась Алка.
– Потому. Ты обыкновенная девочка. Просто у тебя красивое платье, и только.
Алка молчала, не зная, что сказать. Артем попробовал прийти ей на помощь.
– А хотите, фокус покажу? Карточный.
– Не хотим, – едва слышно отозвалась одна из близняшек.
– Не хотим, – эхом повторила за ней вторая.
– Может, вам хочется посмотреть картинки? – Ира достала из папки пачку ярких рисунков.
– Ничего нам
– Ай-ай, как нехорошо! Стыдно, Лидуша, – раздался за спинами у ребят звонкий и молодой голос.
Все обернулись. В дверях палаты стояла невысокая худенькая девушка. Ее длинные светлые волосы были аккуратно перехвачены резинкой в хвост. Серые глаза смотрели приветливо и добродушно.
– Будем знакомы. Я Настя. Медсестра, – сказала девушка и, зайдя в палату, обратилась к девочкам: – Ну, красавицы, не стыдно вам так себя вести? К вам люди пришли, чтобы порадовать вас. Подарки принесли, готовились. Одно платье чего стоит! Ведь его сами шили, не покупали.
– Правда сами? – недоверчиво поинтересовалась Лида.
– Правда, – хором подтвердили Алка и Ира.
– Я тоже умею шить, – тихо, будто с неохотой, проговорила Лида.
– Молодец! – обрадовалась Ира. – А хочешь, я нарисую эскизы одежды для твоих кукол?
– У меня только одна кукла. Ее зовут Растяпа, – тихо проговорила Лида.
– Какое странное имя, – удивилась Алка.
– Не странное. Меня тоже все так зовут. Растяпа.
Алка и Ира молча переглянулись и посмотрели на Настю. Та ободряюще кивнула им и обратилась к девочке:
– Лидочка, пусть девочка нарисует эскизы для Растяпы. Ты поправишься, вернешься в детдом и сошьешь ей много красивых платьев. Согласна?
– Да, – кивнула Лидочка, насупив рыжие бровки.
После этого дело сдвинулась с мертвой точки. Ира рисовала эскизы для Растяпы, Алка доставала из корзинки пряники и шоколадки. Даже Гришаня вдруг оказался при делах – он сидел на стуле рядом с кроватью Нины и взахлеб рассказывал ей про Ваську. Нина внимательно слушала, на ее белом, бескровном личике не дрогнул ни один мускул. Лишь глаза, огромные, карие, смотрели на Гришаню не отрываясь. Настя, видя, что все наладилось, потихоньку вышла из палаты, но чувствовалось, что она где-то рядом. Под конец Лидочка совсем растаяла, попросила, чтобы ее сфоткали на телефон рядом с Алкой, долго трогала платье и диадему.
Ира раздала все свои рисунки. Остался последний – она захватила его прямо из своей комнаты. Картина была в маленькой самодельной рамке. На ней был изображен пруд с кувшинками. На одной из кувшинок сидел Буратино и держал в руках золотой ключик. Рядом из воды выглядывала черепаха Тортилла.
– Как красиво! – вдруг тихо проговорила Марина, до этого все время молчавшая. – Можно ее мне?
– Конечно, можно, – с готовностью согласилась Ира.
– Насовсем? – Девочка посмотрела на нее с надеждой.
– Насовсем. Это подарок. – Ира глянула на стену, возле которой стояла Маринина кровать. На ней, сбоку от постели, висело какое-то унылое полотно в тяжелой гипсовой раме. Темное небо, сплошь в свинцовых тучах, черная чугунная ограда, вдали очертания мрачного замка. Ире вдруг пришла в голову идея.
– А хочешь… хочешь, повесим мой подарок над твоей кроватью? Прямо сейчас? – Она вопросительно взглянула на Марину.
– Очень хочу, – прошептала та, и ее бледные щеки окрасились слабым румянцем.
– Момент! – Ира быстро скинула туфли. – Мальчики, быстренько принесите мне какой-нибудь стул.
– Сейчас. – Коля выдвинул из-под стола табуретку на металлических ножках. – Такое пойдет?
– Вполне.
Ира взобралась на стул и стала аккуратно снимать картину.
В это время в палату заглянул высокий и усатый мужчина в очках.
– Это что еще такое? – строго спросил он, увидев Иру, стоящую на табуретке. – Почему вы тут хозяйничаете? Кто вам разрешил трогать картины? Вы, кажется, пришли сюда проведать больных детей, а не менять обстановку. Немедленно слезь!
– Но я только хотела повесить на это место другую картину. Которая нравится Марине. Эта слишком мрачная для такой маленькой девочки. – Ира с надеждой взглянула на очкастого.
– Я сказал, слезай! – Тот дождался, пока Ира спрыгнет вниз, лично задвинул табуретку обратно под стол и, выразительно поглядев на часы, произнес безапелляционным тоном: – Время посещений заканчивается. Вам пора уходить.
– Еще чуть-чуть, Максим Ильич! – взмолилась рыжая Лида. – Пожалуйста! Нам так весело.
– Весело? – Очкастый взглянул на нее с удивлением. – Ну раз так, то ладно. Еще пять минут.
Он пригладил густые, черные с проседью волосы и вышел из палаты.
– Кто это был? – вполголоса спросила Ира.
– Кто-кто, – ответил Артем. – Папин зам, Максим Ильич.
– Какой неприятный тип, – грустно проговорила Ира. – И что ему далась эта ужасная картина?
– Ты не права, – возразил Артем. – Папа говорит, у Максима Ильича в отделении образцовый порядок. И сам он образцовый врач. Вот он и следит за дисциплиной. Если каждый будет самовольно снимать и вешать что захочет, это что тогда будет? Анархия!
– Эх, Темка, вырастешь, станешь врачом, и получится из тебя вот такой же Максим Ильич, – с обычной язвительностью проговорила Алка.
– Смейся, смейся, – обиделся тот. – Уж у меня в отделении никто не посмеет самоуправствовать. Я всех буду держать вот тут. – Он продемонстрировал окружающим плотно сжатый кулак.
Поглощенные неприятным инцидентом с картиной, ребята не сразу заметили отсутствие Коли. А между тем он вышел из палаты уже минут десять назад и до сих пор не возвращался.