Семейный пикник

Ролле Элизабет

— После отъезда ей кто-нибудь звонил?

— В среду — нет, было только письмо, которое принесли перед самым отъездом, и она взяла его с собой в машину. А в четверг днем звонили, около двух часов. В начале второго я пошла в магазин, а когда вернулась, сразу услышала, как звонит телефон.

— Вы сняли трубку?

— Да. Мужской голос попросил Луизу.

— Он так и сказал «Луизу»? Или «мисс Олбени»?

— Луизу. Я сказала, что ее нет дома. Он спросил, где она, и я ответила, что мисс Олбени уехала к мистеру Гловеру.

— Говоривший назвал себя?

—

Нет, сэр, но я узнала его голос. Не стала бы я кому по­пало сообщать, куда хозяйка уехала. Звонил сэр Карлайл. И знаете, сэр, вот он-то был очень взволнован. Да-да, я сразу поняла это по его голосу! А когда я сказала, что мисс Олбени еще вчера уехала, он бросил трубку.

«Любопытно, о чем он хотел с ней поговорить?» — подумал Мортон. — «Вполне допустимо, что в первом разговоре, в среду, она намекнула, о чем пойдет речь, хотя он это отрицает, и он намеревался выяснить, в чем дело. Раз он звонил в ее квартиру, наверно, звонил потом и в дом Гловера».

— А не говорила ли мисс Олбени, что поедет еще куда-нибудь?

— Нет, сэр. С какой стати ей подробно сообщать мне, где она собирается проводить время?

Мортон испытывал чувство досады: вопрос, когда Луиза Олбени приняла решение явиться в дом Карлайлов, оставался открытым. Сам он полагал, что, уезжая из дома в среду, она уже составила план действий. Патрик Карлайл говорил, что Луиза позвонила ему и попросила пригласить всех на вечер четверга в среду днем, в три часа; к Гловеру она выехала в одиннадцать утра, приехала, следовательно, около часа, если никуда не заезжала по дороге (это, впрочем, надлежало про­верить), поэтому навряд ли за оставшиеся два часа, находясь в доме Гловера, она получила какие-то новые, до сих пор не известные ей сведения. Источником такой информации мог бы быть только сам Гловер, но он утверждал, что ничего не знает, и у Мортона не было оснований сомневаться в его искренности.

Упомянутое горничной письмо было обнаружено в сумочке Луизы и не содержало ничего, что хоть как-то касалось бы Камиллы Карлайл. Оно было отправлено из Парижа, подписано только именем — Жан, а из самого текста следовало, что Луиза летом встречалась с автором этого послания и состояла с ним в близких отношениях. Очевидно, этот Жан был большим оригиналом: он в довольно витиеватых выражениях просил Луизу стать его женой. Мортон подумал, что мало кто прибегнул бы к такому способу, чтобы сделать женщине предложение, проще было позвонить, чтобы по крайней мере сразу узнать ответ, если уж по каким-то причинам он не мог приехать. Однако неведомый Жан имел полное право поступать как угодно. Для дела он интереса не представлял, по­скольку в момент преступления в особняке Карлайлов его не было.

В доме Гловера проживала некая Марта Во, совмещавшая обязанности горничной и кухарки, кроме того, по вторникам и пятницам приходил садовник. Мисс Во, женщина лет тридцати, в отличие от горничной Луизы, держалась замкнуто и настороженно.

— Мисс Во, когда в среду приехала мисс Олбени?

— Около часа. Да, было без пяти час…

— Вы смотрели на часы?

— Да. Накануне я получила из ремонта свои часы и проверяла, точно ли они идут. Проходя через гостиную, я посмотрела на настенные часы, сверила со своими, и сразу подъехала машина мисс Олбени.

— Расскажите, что она делала после приезда.

— Она вошла в дом, сняла плащ. Я повесила его на вешал­ку. Тут подошел мистер Гловер, и они направились в гостиную, а может, в какую-нибудь другую комнату, я не знаю. Минут через пятнадцать-двадцать они вдвоем вышли в сад.

— Мисс Олбени держалась, как всегда?

— Она же со мной не разговаривала, сэр, только отдала свой плащ.

— Но вы видели ее лицо?

— Да, сэр. Мисс Олбени всегда очень следит за собой и пользуется самой лучшей косметикой.

— Косметика меня не интересует. Какое у нее было выражение лица?

— Выражение? — Марта Во была озадачена. — Никакого не было. То есть самое обычное, как всегда. Она протянула мне свой плащ, посмотрела в зеркало, потом повернулась к мистеру Гловеру.

— Она не была похожа на человека, потрясенного неожиданным известием?

— Нет, сэр.

— Хорошо, мисс Во. Что же было дальше?

— Мисс Олбени и мистер Гловер пошли в сад. Я уже говорила.

— Как долго они там пробыли?

— Часов до трех, сэр. Погода была хорошая, теплая.

— Мисс Олбени звонили?

— В среду — нет, сэр. Она звонила. Как вернулась в дом, так сразу и позвонила.

— Вы слышали разговор?

— Нет. Я накрывала на стол и, проходя мимо гостиной, только видела, как она сняла трубку. Дверь в гостиную застеклена, из коридора все видно.

— Она долго говорила?

— Минут через десять я прошла по коридору обратно — она еще разговаривала.

«Она говорила с Карлайлом», — подумал Мортон. — «По времени сходится. Итак, за эти два часа в доме Гловера она не узнала ничего нового, а когда приехала, не производила впечатление человека, потрясенного внезапным известием. Значит, она заранее все обдумала и приняла решение насчет визита к Карлайлам прежде, чем явилась к Гловеру».

Из дальнейшего времяпрепровождения Луизы Олбени инспектора больше всего интересовали ее телефонные разговоры с Камиллой Карлайл и Альбертом Ли.

— Утром в четверг мисс Олбени снова пользовалась телефоном. Вы видели, как она звонила? Или, может быть, что-нибудь слышали? — спросил он у горничной.

— Нет-нет, — торопливо ответила Марта Во, — я ничего не слышала. Я вытирала пыль в гостиной, а мисс Олбени звонила из кабинета мистера Гловера, где стоит параллельный аппарат. Ничего я не слышала, — повторила она.

— Тогда почему вы решили, что она оттуда звонила?

— Когда я пошла за водой, чтобы полить цветы, из кабинета доносился ее голос, а она была там одна. Мистер Гловер чинил ее машину, и разговаривать ей было не с кем, только если по телефону. К тому же потом она спросила телефонную книгу.

— Вы разобрали какие-нибудь слова?

— Нет, сэр.

— Во сколько это было?

— Не знаю, я тогда на часы не смотрела.

— Что было дальше?

— Ничего, сэр. Я полила цветы и ушла к себе.