Семейство Питар
Шрифт:
— Отвечай!
— Нечего мне отвечать.
— Зачем ты поехала со мной?
— Сам знаешь.
— Что?
Ланнек опять вскочил, заложил руки за спину, заходил по кают-компании.
— Объясни. Слышишь?
— Не прикидывайся дурачком.
А вот это голос ее матери, голос Питаров; чью уверенность в себе ничто не может поколебать, — они ведь смотрят на мир с высоты двух доходных домов!
— Не хочешь ли ты сказать, что тебе надоел твой Марсель?
Матильда не моргнула глазом. Она по-прежнему сидела в углу, н ее шерстяная кофточка красным пятном выделялась на темном фоне.
— Марсель никогда не обращался со мной грубо!
— Но ведь он на тебе и не женился, черт побери!
— Мама не позволила.
— Ого! Ты, кажется, стала разговорчивей. Этак, пожалуй, и признаешься, что тебе нужно да пароходе.
— Стоит ли?
В такие минуты Ланнек отличался хладнокровием совершенно особого рода. Он чувствовал, как в нем закипает бешенство. Сознавал, что оно вырвется наружу, во не раньше, чем он сам захочет. Пока что он сдержался и только сжимал кулаки за спиной да искоса поглядывал на жену.
— Слушай, Матильда, не доводи меня…
— Я начинаю привыкать к побоям…
Он сделал глубокий вздох и как вкопанный остановился посреди кают-компании.
— Я спрашиваю: почему ты здесь? Послушай меня, Бога ради, пока не дошло до беды…
Вид у него стал почти безумный. Матильда струхнула, сжалась в комок и повторила:
— Ты сам знаешь.
— Что я знаю? Если один из нас сходит с ума, то пора решить — кто.
— Не я.
— Отвечай!
— Ты настаиваешь?
— На коленях тебя умолять, что ли? Я готов и на это.
Не могу больше!
— Что ты собирался сделать с «Громом небесным»?
И тут разом прошло все — и возбуждение, и ярость.
Ланнек обмяк, как тряпка, и застыл на месте, по-детски широко раскрыв глаза.
— Не понимаю.
— Полно!
Он медленно подошел к ней.
— Объясни, на что ты намекаешь.
Она отшатнулась. Он поймал ее за руку, стиснул запястье.
— Сознайся, Эмиль! — Матильда недобро улыбнулась. Она разыгрывала снисходительность. — Сознайся наконец, что я угадала.
— В чем сознаться?
Он заглядывал жене в глаза, почти прижимаясь лицом к ее лицу.
— Ты же так быстро нашел груз для Исландии! Случайность, не правда ли? Ты сам не ожидал?
Эта потаскуха еще издевается! И с каким видом собственного превосходства!
— Да, я нашел фрахт. Ну и что?
— Ты, конечно, ни о чем заранее не договаривался?
— Нет.
— Врешь!
Ланнек тряхнул Матильду, но тут же отпустил.
— Видишь ли, мы всего-навсего Питары, и мой отец торговал обувью, но это еще не значит, что нас следует считать дураками. Мы были предупреждены. Я знала, что ты намерен сделать с судном.
— Что?
— Продать в Америке или где-нибудь еще и удрать к одной из своих любовниц. А Исландия — это уже полпути.
Ланнек сел и энергично потер себе лоб. Наступила долгая пауза: ему надо было собраться с мыслями.
— Минутку, — остановил он привставшую жену. — Ты была любовницей Марселя… Ты по-прежнему так утверждаешь?
— Утверждаю.
— Отлично! Тебе рассказывают или вбивают в голову, что я решил продать пароход и осесть за границей. Ты тут же бросаешь любовника и уходишь со мной в рейс…
— Ну и что?
— А ничего! Все, как и следовало ожидать. По закону ты — моя наследница. К тому же твоя мать скрепила своей подписью векселя на двести тысяч франков…
Ланнек был до удивления спокоен, и Матильде стало страшно.
— Кому я сказал — сиди! Мы еще не кончили. И не бойся. Я тебя даже бить не стану.
Глаза у него сделались совсем как щелочки, взгляд неподвижный.
— Я хочу знать одно — кто рассказал тебе эту басню.
— Исключено.
— И все-таки ты скажешь. До сих пор я, вероятно, выглядел дурачком, но предупреждаю…
— Отдай ключ от каюты.
— Кто рассказал тебе эту басню? Сознайся, твоя маменька?
— Моя мать ничем не хуже твоей, тем более что ей не нужно посылать шестьсот франков ежемесячно.
Ланнек бровью не повел. Медленно встал, подошел к каюте, отпер дверь.
Теперь продолжения разговора хотел уже не он, а Матильда. Словно не понимая, что означает жест мужа, она осталась на месте. И Ланнек даже не злился на нее.
Она — Питар, урожденная Питар, вот и все. Он просто сделал ошибку.
— Иди ложись.
В дверь постучались.
— Капитан! — раздался голос в коридоре, — В чем дело?
— Радиограмма, — нерешительно ответил Ланглуа.
Ланнек повернул ключ, увидел взволнованное лицо радиста и взял протянутую бумажку.
«SOS терпим бедствие широта 60° 42' долгота…»
Разрядка пришла настолько неожиданно, что Ланнеку разом стало легко. Жены он больше не видел — в одно мгновение Матильда перестала для него существовать.
Зато взглянул на компас, укрепленный на потолке кают-компании, чтобы и отсюда можно было следить за курсом. Затем опять уставился в радиограмму.
— «Франсуаза»? Что за судно?
— Траулер из Фекана. На борту двадцать восемь человек.
— Подробности передали?
— С чем-то столкнулись. Кажется, с полузатонувшим кораблем.
Ланнек медленно, почти по складам дочитал:
«Долгота западная 5° 30' от Гринвича…»
— Иди принимай дальше! — приказал он Ланглуа.
— Извините. Что происходит? — вмешалась Матильда.
Ланглуа на секунду замешкался, не зная, то ли остаться и ответить, то ли выполнять приказ капитана.