Семитысячелетняя молитва
Шрифт:
— Эй, зверюга. Что будем делать?
Конечно, Харуюки до сих пор не избавился от ярости и жажды разрушений, но битвы с Айрон Паундом и Грин Гранде словно заставили их выгореть, и прямо сейчас ощущения пустоты, бессилия, ненависти к себе и отчаяния преобладали над ними. Ему уже не хотелось думать ни о чём, поэтому он спросил у голоса. Тот тут же ответил как всегда яростным тоном:
«Мы… должны становиться всё сильнее и сильнее. Чем больше мы будем пожирать врагов, неважно, Монохромы это или Первопроходцы, тем сильнее мы станем…»
— Вижу, ты никогда не унываешь, — насмешливо ответил Харуюки.
Задача «зверя» — комка негативных эмоций и воспоминаний, заточенного в Бедствии и развившегося до того, что обрёл разум и сознание — была крайне проста. Он считал всех бёрст линкеров врагами и хотел сражаться с ними, побеждать и пожирать. И именно благодаря этой примитивности помыслов он порабощал своих хозяев так эффективно. Породивший Броню Бедствия Первый Хром Дизастер, а также его последователи, со Второго по Пятого, были порабощены Бронёй до такой степени, что превратились в берсерков. Скорее всего, из-за них навсегда покинули Ускоренный Мир не меньше сотни бёрст линкеров.
И, выходит, что главным врагом этого мира был не ISS комплект, не Общество Исследования Ускорения, а именно Броня Бедствия. Точнее, зверь. Точнее, Шестой Хром Дизастер. Точнее, Сильвер Кроу.
Две недели назад, когда Харуюки призвал Броню во время вертикальной гонки по Гермесову Тросу, он не только за секунды расправился со своим противником, но едва не напал на бесчисленных зрителей, наблюдавших за ним. Ему не дала это сделать вовремя подоспевшая Лайм Белл с её спецприёмом, но Харуюки ещё тогда понял, что если наденет Броню снова, то уже никогда не станет прежним. Он навсегда лишится разума и превратится в создание, живущее лишь безрассудством и безумием.
И теперь с Харуюки происходило именно это. Он вновь призвал Броню, слившись с ней гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Он действительно обезумел и дал волю своей ярости. Но… что-то начало меняться во время тяжёлой битвы с Айрон Паундом. А уж после яростного столкновения с Зелёным Королём он… ощущал странную тишину.
Может быть, она означала, что он окончательно превратился в Дизастера?
Или же что-то случилось не с ним самим, а с Броней, то есть, со зверем?..
— Эй, ты там… слушай… — вновь обратился он к корню зла, к часовой бомбе, засевшей в нём, и проговорил пришедшие на ум слова, — Что, если мы будем сражаться и сражаться, побеждать и побеждать, а в конце концов победим всех, кого возможно… что мы будем делать после этого?..
Ответ пришёл не сразу. Харуюки уже успел подумать, что «зверь» сам никогда об этом не задумывался, но тут вновь послышался рычащий голос:
«Я не знаю. Мне всё равно. Моя задача — лишь уничтожать стоящих передо мной врагов.»
— Хе… ха-ха. Ясно… — кратко рассмеялся Харуюки и кивнул.
Поскольку он по своей собственной воле призвал Броню и дал ей окончательно пробудиться, скорее всего, ему бы уже не помог ни Зов Цитрона Лайм Белл, ни Очищение Ардор Мейден. Он и сам превратился в загнанного зверя. Возможно, когда он в следующий раз увидит лица своих друзей из Нега Небьюласа, он лишится рассудка и, повинуясь инстинкту, попытается разрубить их.
Конечно, он тоже мог покинуть неограниченное нейтральное поле и встретиться с ними лицом к лицу в реальности — с Тиюри, Такуму, Фуко, Утай… и Черноснежкой.
Но Харуюки не знал, что он скажет этим людям, которых так сильно любит. Ему казалось, что лучше уж вечно скитаться по этому неограниченному полю, где время текло в тысячу раз быстрее. Бродить и уничтожать всех Энеми и бёрст линкеров, которые попадутся на его пути. Ходить вечно, пока не истлеет его разум, и он не исчезнет навсегда.
Конечно, его печалил такой исход. Он понимал, что должен хотя бы попрощаться с дорогими ему людьми. Но…
— Что же, партнёр, похоже, мы с тобой теперь долго будем вместе.
В ответ на эти слова послышался лишь короткий неприятный рык.
«Никогда бы не подумал, что буду вот так разговаривать с этим жутким «зверем». Мне всю жизнь казалось, что животные ко мне не особо тянутся…»
Затем Харуюки решил направиться на восток, в сторону Гинзы, и пошёл к границе крыши.
Было два важных факта, о которых он так и не вспомнил.
Во-первых, если бы он действительно стал единым целым с Бронёй Бедствия, он бы не слышал голоса «зверя». Ведь час назад, когда он только призвал броню на севере Сибуи, он даже не замечал его присутствия, ведь он сам стал этим обезумевшим зверем.
Он вновь начал слышать этот голос во время битвы с Айрон Паундом, с того самого момента, как попытался избавиться от власти Брони над своим сознанием. С тех пор он сражался, переговариваясь со зверем мысленными сообщениями. Это означало, что, хотя он всё ещё полагался на силу Брони, уровень его слияния с ней заметно снизился. Но сам Харуюки этого не заметил.
Во-вторых, Харуюки совсем забыл ещё кое о чём.
Когда он около часа назад сбежал от южных врат Имперского Замка на поиски Аш Роллера, Тиюри сказала:
«Хару... у тебя есть час. Потом мы выйдем и выдернем твой кабель!»
Когда Харуюки, дошедший до восточного края крыши, уже собирался расправить крылья и начать свой путь странствующего воина, перед глазами красными буквами вспыхнуло системное сообщение:
«DISCONNECTION WARNING».
Это означало, что кто-то из его друзей, покинувших поле через портал, вытаскивал XSB-кабель из нейролинкера Харуюки.
И через несколько секунд Харуюки заметил, как окровавленный пейзаж «Смертного Греха» перед его глазами начал мутнеть. За несколько мгновений до того, как его окончательно отсоединило, он услышал краткий рык в глубине своего сознания.
В нём слышались привычное раздражение и гнев, и вместе с ними — какое-то новое, непривычное чувство.
Глава 3
В реальном мире его встретили тяжесть его тела, упругость дивана и прохлада воздуха из кондиционера.