Семитысячелетняя молитва
Шрифт:
Когда Харуюки постепенно начал понимать происходящее, Рин вдруг искоса взглянула на него и неожиданно сказала:
— У меня ведь… хорошо получается? Он ведь… клёвый?
— Э?! Клёвый?.. Аш?
Её короткие волосы качнулись от очередного кивка, а затем Рин подалась вперёд, резко сократив расстояние между ними. Она заговорила таким же тихим, но куда более страстным голосом:
— У него такой клёвый шлем в виде черепа… такая крутая кожаная куртка с заклёпками… даже мотоцикл с ракетами прикольный…
Трудно поверить, что девушка в такой дорогой школьной форме,
— П-прости… когда я попадаю в Ускоренный Мир, я забываю обо всём… именно это и проис-ходит во время… дуэлей. Я сражаюсь настолько самозабвенно, что полчаса пролетают, словно миг… и когда я возвращаюсь в реальный мир, я почти… ничего не помню…
— Я… ясно… — ответил Харуюки, ещё раз кивнув, а затем задумался.
Судя по её словам, «Аш Роллер» был не столько отыгрышем, сколько своего рода её второй личностью, или же частичным подсознательным превращением в её собственного брата. Сам Харуюки в Ускоренном Мире тоже получал прилив уверенности и разговаривал гораздо развязнее, чем в реальности.
Но как только он задумался об этом, он вдруг ощутил дуновение и поднял голову.
Перед собой он видел влажные глаза Рин, которая придвинулась к нему ещё ближе и фактически сидела уже вплотную к нему. Хоть её глаза и были серого цвета, зрачки казались похожими на бездонные озёра, и Харуюки ощущал, как тонет в них.
— Но кое-что из того мира я помню яснее, чем да-же реальный… мир.
Голос Рин был как всегда тонким и прерывистым, но звучал внутри закрытой машины так чисто, словно она передавала его мыслями через кабель. Харуюки, стараясь унять разбушевавшееся сердце, беспрестанно повторял себе, что перед ним сидит Аш Роллер, но…
Девочка, управляющая постапокалиптическим гонщиком, придвинула своё лицо ещё на сантиметр и страстно прошептала:
— И это… ты. С того самого дня, когда мы впервые сразились, по разу выиграли и по разу проиграли, твой образ, твой голос никогда не покидал ме… ня…
— К-Кусакабе…
Кое-как успокоившееся сознание Харуюки вновь моментально перегрузилось, и Харуюки начал быстро моргать. Мир перед глазами превратился в раскадровку, и казалось, что каждое мгновение влажные глаза Рин становились всё ближе.
— Ты… заметил то, чего не замечал ника-кой бёрст линкер, использовал особенность мотоциклов с двигателями внутреннего сгорани-я и победил… меня. Брат час-то говорил мне… мотоцикл, у которого вращается переднее колесо — уже не мотоцикл. Возможно, он расстроился от того, что я проиграла новичку на уровень ниже меня, но я уверена… глубоко в душе он был счастлив…
Расстояние между их лицами стало уже меньше двадцати сантиметров, а мысли Харуюки почти полностью парализованы. Он не замечал даже того, как странно звучали слова Рин. Но и она, похоже, уже не осознавала, что говорит и
— Но… самое неизгладимое, самое яркое впечатление, навсегда отпечатавшееся в моем сердце, на меня производили твои небесные полёты с расправленными крыльями. Когда ты летишь быстрее ветра, быстрее кого бы то ни было... ты… выглядишь почти как мой брат, включающий шестую передачу… на финишной прямой…
Наконец чудесным образом поддерживавшийся всё это время баланс нарушился, и крупные капли, державшиеся на ресницах Рин, покатились по её щекам.
Они пересекли её по-мальчишески отчётливые черты лица и упали на футболку Харуюки.
— Мне… всегда нравилось смотреть, как ты летаешь в небесах Ускоренного Мира. Мне всегда нравилось гнаться за тобой по земле, когда мы с тобой сражались. Твоя форма… словно чистейшее воплощение скорости…
Её голос дрогнул и прервался. Рин опустила взгляд, обронив ещё несколько слёз. Она глубоко вдохнула и через несколько секунд с болью в голосе продолжила:
— Но… но после всего этого я… не задумываясь о последствиях, совершила глупость… и из-за неё… над тобой нависла угроза…
«Э, о чём ты?» — едва не успел удивиться Харуюки, но вновь вспомнил о своём положении.
Ведомый яростью, он призвал Броню Бедствия, окончательно слился с ней, став Шестым Хром Дизастером, и потому решил, что должен сам положить конец своему существованию как бёрст линкера ради безопасности его Легиона. Но, как заметила Рин, поводом для этого стало то, что Харуюки увидел смерть Аш Роллера на неограниченном нейтральном поле.
Аш попал в засаду Олив Граба и остальных владельцев ISS комплектов потому, что он (или она) проигнорировал указания своего учителя, Скай Рейкер, погрузился на неограниченное нейтральное поле раньше, чем нужно, и в одиночку отправился в довольно далёкое путешествие, несмотря на то, что это крайне опасно.
Но цель этого путешествия заключалась в спасении его «братана», Буш Утана. Как и Олив, тот был заражён ISS комплектом, но пытался избавиться от его влияния. Именно для того, чтобы помочь ему, Аш и был вынужден действовать в одиночку. Разве кто-то мог обвинять его за то, что он сделал?..
— А… к-кстати, — Харуюки вдруг вспомнил кое-что, что следовало спросить гораздо раньше, и обратился к сидевшей вплотную к нему Рин, — В-вы с Буш Утаном смогли выйти через портал?..
— …Да. Мы с У сделали так, как ты и сказал, и после воскрешения побежали в сторону станции Сибуи…
— Я-ясно… ох, слава богу…
Но стоило Харуюки вздохнуть с облегчением…
Как склонившаяся голова Рин качнулась и уткнулась в грудь Харуюки.
Харуюки моментально и окончательно застыл, а в следующее мгновение ощутил, как к его спине мягко, но уверенно прижалась маленькая ручка. С учётом того, что со стороны эта сцена выглядела так, будто они обнимались, сидя наедине на заднем сиденье машины, заклинание «это Аш Роллер» уже не работало. Хотя мысли Харуюки почти полностью остановились, сердце его билось на максимальной скорости, вступая в противоречие с принципом ускорения сознания Брейн Бёрста…