Семнадцатилетние

Матвеев Герман Иванович

— Товарищи, вы заметили, что ученицы явились сегодня в выходных платьях? Не знаете, по какому поводу? — спросила Анна Васильевна, входя в учительскую.

— Может быть, решили идти прямо из школы в театр? — высказала предположение Лидия Андреевна.

— После уроков? Очень рано!

— И многие так одеты? — поинтересовалась Софья Борисовна.

— Многие. Я встретила девятиклассниц, видела из восьмого, из десятого, — ответила Анна Васильевна, усаживаясь на диване.

— Товарищи, вы не знаете, почему старшеклассницы разрядились? — громко спросила Марина Леопольдовна,

как только открыла дверь в учительскую. — На мой вопрос они заявили, что у них сегодня праздник. Какой праздник? В чем дело?

Пришел Горюнов.

— Константин Семенович, вы в курсе всех дел, — сразу обратилась к нему Анна Васильевна. — Скажите, пожалуйста, почему разоделись старшеклассницы?

— На этот вопрос, к сожалению, ничего не могу ответить. Нужно спросить у них, — сказал он, разводя руками.

Незадолго до звонка Константин Семенович зашел в свой класс. Действительно, все ученицы пришли празднично одетые. И только на Беловой было простое коричневое платье, в котором она всегда ходила в школу.

— Вы сговорились или это случайно? — с улыбкой спросил он.

— Что случайно? — не поняла Катя.

— Да вот ваши платья, ленты?

— Константин Семенович, неужели вы считаете, что все мы такие сметливые? — ответила она. — Конечно, вчера дали команду.

— Очень хорошо! А когда повесите газету?

— А вы как считаете? — спросила Тамара.

— Не знаю. Дело ваше.

— В большую перемену?..

— Ну что ж... Начинайте с большой перемены.

— Константин Семенович, а юбиляр уже пришел?

— Я не видел. Вероятно, пришел.

— Он ничего не знает?

— Думаю, что нет.

— Константин Семенович, учителей вы сами пригласите? — спросила Нина Шарина.

— Почему я? Нет, нет. Я ни во что не вмешиваюсь.

— Как же быть? Значит, кто-то из нас должен заявиться в учительскую и сказать: «Товарищи, не расходитесь после уроков...»

— Не знаю, — усмехнулся учитель. — Придумайте что-нибудь интересней.

Девушки растерялись. Все было продумано, предусмотрено, но, как это часто бывает, упустили чуть ли не самое главное.

— Нужно попросить Варвару Тимофеевну, — сказала Аня. — Пусть она известит.

— Нет! Давайте, девочки, напишем всем пригласительные билеты. Время еще есть, — предложила Катя. — «Уважаемая...» и так далее. «Старшие классы приглашают вас...» и так далее. Ну и подпись: «Комиссия».

— Неплохая мысль, — согласился Константин Семенович.

Звонок. Первый урок.

Марина Леопольдовна остановилась в дверях десятого класса, окинула холодным взглядом поднявшихся учениц и прошла к столу.

— Смирнова, по какому случаю вы так оделись? — спросила она старосту.

— По какому случаю?.. Я, Марина Леопольдовна, пойду сегодня в гости после школы...

— Ах вот что?! В гости! А вы, Ерофеева, тоже собрались сегодня в гости?

— Марина Леопольдовна, у меня сегодня... день рождения, — сказала Надя, усиленно моргая глазами.

— Поздравляю вас, в таком случае. Садитесь. Алексеева, у вас тоже день рождения?

— Нет. Я собираюсь в гости к Наде, — ответила Аня, сильно покраснев.

— Ага! Садитесь. Вершинина, вы тоже в гости собрались?

—

Да.

— Все в гости... Вы не хотите отвечать на мой вопрос? Иванова Екатерина!

— Мы оделись... — начала по-немецки говорить Катя, но на нее зашипела сидящая рядом Надя, а Женя сквозь зубы процедила:

— Только скажи...

— Мы оделись... Одним словом, вы узнаете об этом в большую перемену, — закончила Катя по-русски.

— Не понимаю ваших фокусов! Ну, хорошо! Я не любопытна, но меня огорчает ваше недоверие... Возьмите тетради...

Василий Васильевич, ничего не подозревая, пришел в школу за несколько минут до звонка. Первый урок у него был в девятом классе. Праздничного вида учениц он не заметил, но скоро обратил внимание на какую-то особенно напряженную тишину. Химик вызвал трех учениц. Двух попросил приготовить опыт, а третью начал спрашивать устно. Вскоре он обратил внимание на необычное состояние класса: почему так тихо? Никто не шепчется, не шевелится, не пишет. Сидят, словно проглотили аршин. Отвечали сегодня лучше, чем всегда, и Василий Васильевич с удовольствием ставил в журнале одну за другой пятерки.

В большую перемену в коридоре второго этажа появилась громадная яркая стенгазета. Общий заголовок был «Юбилейная», а в середине, немного ниже, золотыми римскими цифрами написано — «XL». В первой колонке два рисованных портрета: учитель химии — совсем еще молодой, в студенческой тужурке, и рядом такой, каким его видели ежедневно.

«Дорогой Василий Васильевич! Сорок лет, лучших лет своей жизни вы отдали нам...» — так начинались первые строки передовицы.

Газета была специальная, внеочередная и вся посвящалась юбиляру. Кроме передовицы, тут были два воспоминания бывших учеников школы, а сейчас крупных ученых-химиков; дружеские шаржи: «Поздравление от элементов», «Раскаяние троечников», «Химический сон», «Полезные советы отстающим и преуспевающим по химии». Много труда, изобретательности вложили авторы и редактор в газету. Она дышала любовью, теплотой, искренностью.

— Вот он — виновник! — громко воскликнула Марина Леопольдовна, возвращаясь с урока. — Мы ломаем голову, — что да почему?.. А он молчит, как будто это его не касается. Поздравляю!

— А в чем дело? Что случилось? — удивился Василий Васильевич.

— Вы не знаете? Это мне нравится!

Один за другим входили учителя и, не давая юбиляру опомниться, жали руку, обнимали.

— Василий Васильевич, в этом году исполнилось сорок лет вашей работы... Это верно? — спросил Константин Семенович-

— Ну, предположим, — согласился тот.

— Ученицы старших классов узнали об этом и решили сегодня отметить ваш юбилей.

— Как отметить? Почему меня не предупредили? Какое глупое положение...

— Вот так раз! — со смехом сказала Марфа Игнатьевна. — Нет, на мой взгляд, это совсем не глупо.

— Вы меня не поняли, товарищи... Я не знал... и вот... не одет и... вообще не подготовился, — бормотал смущенно юбиляр.

— И не надо!

— Василий Васильевич, вы видели стенгазету? Идемте посмотрим. Такой стенгазеты в нашей школе я не помню! — сказала Анна Васильевна.