Семнадцатилетние
Шрифт:
Кузнецов знал, что близкие подруги называют Лену Мельникову Елкой, и, когда она пришла к нему раскрасневшаяся от мороза и смущения, поднялся к ней навстречу.
— А-а! Товарищ Елка! — приветливо поздоровался он. — Это хорошо, что ты зашла. Я сам собирался к вам понаведаться, да все дела не пускали. Говорят, вы там бурную деятельность развернули! Молодцы!.. Зуева рассказывала, что вы установили премии за лучшие учебные работы. Интересное дело! Да, да... Мы уже говорили с ней. Очень ценное начинание...
Меньше всего Лена ожидала такой встречи. В первый момент она растерялась, хотя на душе сразу просветлело и стало стыдно за свои невеселые мысли. Как она могла подозревать, что райком будет ставить какие-то палки в колеса и вместо сочувствия она встретит здесь что-то вроде нагоняя или строгого выговора!
— Садись и рассказывай, товарищ Елка, — полушутливо продолжал первый секретарь. — С премиями — это чело дальнейшего будущего, а вот насчет второго вопроса мне не все ясно...
Лена посмотрела
Кузнецов слушал внимательно, кивал головой и иногда вставлял ободряющие словечки: «Хорошо... верно... что толково». И, когда она закончила, серьезно сказал:
— Все это хорошо... Но вот о чем не забывай, Лена. О коммунистическом воспитании. Мы много заботимся об ученье, об успеваемости, а с душой человека возиться нам некогда. Учится, скажем, индивидуум на пятерки, и мы успокаиваемся. А мне думается, что это не совсем так... Ученье-то ведь — это могучее средство воспитания нового человека, а не самоцель. Ведь и в самом деле, если подумать: зачем нам дельный инженер, если он в душе подлец и эгоист? Все равно такому не работать. Обязательно свихнется. Эгоисты — это очень ненадежные люди в нашем обществе. «Болото» и «шпана», как называли их у Макаренко. А нам нужен актив. Как можно больше актива. Ты согласна с этим?
— Да.
— Вот... Значит, надо воспитывать людей. Создавать новый характер с высокими нравственными показателями. Можно так выразиться? — спросил он и, видя, что Лена вспыхнула, не зная, что ответить, продолжал: — Неважно. Главное, чтобы ты поняла. А как создавать характер? Меньше всего словами... усладительными речами. Есть у нас такой грешок: много говорим и думаем, что в этом и заключается воспитательная работа. Действовать надо больше. Помнишь, как Ленин говорил на третьем съезде комсомола: «Воспитание коммунистической молодежи должно состоять не в том, что ей подносят всякие усладительные речи и правила о. нравственности. Не в этом состоит воспитание». Поняла? Мотай на ус!
Заговорив о воспитании, Кузнецов сразу загорелся, вышел на середину кабинета, словно за столом ему было тесно, не хватало места для широких жестов. Он говорил, точно на трибуне, — громко, отчетливо, не думая о том, что слушает его всего лишь одна школьница.
— Последнее время я много ломал голову над этим вопросом... И не только школа. Частенько, понимаешь, и в других областях такие «усладительные» речи подносят. В литературе, в театре, в кино... А в чем дело? Почему это так? Не понимают, что ли, работники... будем говорить, культурного фронта, что они вразрез с ленинским учением действуют? Иногда не понимают, а иногда понимают, да не знают, как по-иному работать. А бывает, что и знают, да лень. Воспитать и добиться каких-то результатов — дело сложное, беспокойное. Драться, бороться надо! Возьмем для примера чувство ответственности. Ты, конечно, понимаешь, что человек, не имеющий такого чувства, живущий лично для себя — это не комсомолец и даже, скажем прямо, не ахти какой советский гражданин. А как воспитывать это чувство? Как?.. Сложное дело, хлопотливое. Тут поломаешь голову... А не проще ли прочитать пару лекций, а в отчете написать, что, дескать, ваша директива, товарищи, выполнена и чувство ответственности на нашем участке воспитано... Понимаешь? Никто же не будет проверять — воспитано оно или не воспитано. Невозможно теоретически это проверить. Вот и получается иногда, что безответственные люди ответственность воспитывают.
Кузнецов взглянул на Лену и, встретив ее сосредоточенный взгляд, продолжал:
— Вот вы столкнули пятерочнице двоечницами... Это правильно! Они ведь не только уроки учить будут, а иной раз между уроками чем-нибудь и другим займутся... Пускай друг на друга поближе посмотрят, познакомятся. А если и поцарапаются, тоже не страшно. Кроме пользы ничего не будет. Как бы это тебе сказать по-пе-да-го-гич-ней... — раздельно произнес он. — Воспитывая других, они и сами будут воспитываться... Связаться с комсомольскими организациями на производстве — это вы совсем что-то новое придумали. Из этого может получиться толк. Ты меня держи в курсе. В случае чего, райком поможет... Ну, скажем, так. Дочка инженера или мастера... Папаша не желает на нее воздействовать или она ему очки втирает. Ну, а он любит свою дочку и верит. Все неправы, одна дочка права. Это бывает! Ну, а что может сделать с родителем комсомол на производстве?.. Да он с ребятами не пожелает и разговаривать. Это надо умненько, с
Последнее предложение, видимо, очень заинтересовало Кузнецова. Связь школы с производством, живая, конкретная, обещала много интересного и ценного. Кузнецов был творческим человеком и не мог удовлетворяться спокойными, готовыми и часто устаревшими формами работы.
Секретарь говорил с Леной, как со взрослой, как с равной, сознающей свою ответственность, и от этого она выросла на целую голову в своих собственных глазах. Возвращаясь домой, она вдруг вспомнила о Зуевой и рассмеялась: «Ну как это я могла подумать, что Кузнецов послушает ее!»
Суббота — единственный свободный вечер недели. И не только у школьников, но и у преподавателей. В субботу можно сходить в театр, прочитать отложенную книгу, произвести генеральную уборку в комнате, встретиться со знакомыми. Субботой дорожили все, и, несмотря на это, Наталья Захаровна назначила очередной педсовет в субботу. Слишком большое значение придавала она этому совещанию и хотела, чтобы никто с тревогой не поглядывал на часы и не думал о завтрашних уроках.
Ровно без одной минуты до назначенного часа она пришла в учительскую, встала за председательским местом в конце стола, подождала, пока все рассядутся, успокоятся, и, окинув взглядом недовольные лица собравшихся учителей, начала:
— Товарищи, сегодня нам предстоит принять важные решения, имеющие большое значение для дальнейшей работы, и поэтому пришлось пожертвовать субботой. Я не думаю, что среди нас найдется человек, который был бы вполне доволен постановкой воспитательной работы в нашей школе. Это была бы ложь, самообольщение. Вопрос о воспитательной работе мы обсуждали на партийном собрании, и выяснилось, что учительский коллектив не имеет единой педагогической точки зрения. Нельзя с этим больше мириться, товарищи. Сергей Миронович Киров говорил, что «вопрос о школе — это вопрос о нашем дальнейшем движении вперед». Устами Кирова говорила партия, и мы должны понять, глубоко почувствовать нашу ответственность перед народом и сделать все возможное, чтобы поднять школу на тот уровень, который от нас требуют. Я предвижу ваши возражения... Три беды мешают нам работать. Первая беда — это две смены. Да. Сейчас положение создалось такое, что школа комплектуется не по принципу педагогической целесообразности, а по принципу «сколько втиснем». Вторая беда — перегруженность учителей. Да, я знаю, что вам трудно. Не всегда есть время даже на чтение специальной литературы, не говоря уж о новинках художественной литературы. И, наконец, третья беда — плохие жилищно-бытовые условия некоторых учеников. Да, многие дети не могут нормально заниматься; есть безнадзорные, и нам при школе нужен интернат. Все это верно, но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки и ждать, когда нам создадут условия для работы. Все мы понимаем, что правительство знает о наших нуждах и принимает меры. Учебные программы будут разгружены, школам дадут новые здания, а жилищное строительство разворачивается... Вы это и сами видите. Но есть у нас и другие трудности, которые мы даже не всегда осознаем. И чем скорее некоторые из наших педагогов пересмотрят свои теоретические воззрения на воспитательную работу, чем скорее отрешатся от методов буржуазной педагогики, тем быстрее мы будем двигаться вперед.
Последняя фраза заставила многих с недоумением переглянуться, и это не ускользнуло от внимания директора.
— Не бойтесь, пожалуйста, слов и не пугайтесь резких формулировок, если за ними стоит правда. Достижений школы никто не отнимет, а с недостатками мы обязаны бороться решительно и непримиримо. Один из наших педагогов как-то сказал, что есть люди, которые строят коммунизм, но есть и такие, которые делают только вид, что его строят. Все, кто замазывает и скрывает ошибки и недостатки, безразлично под какими предлогами, те как раз и делают вид, что строят коммунизм... Возвращаюсь к прерванной мысли. Вам не нужно доказывать, что только правильное сочетание вопросов воспитания и обучения может дать желательные результаты. А правильно ли мы их сочетаем? Нет, товарищи! Все наше внимание обращено на обучение, на процент успеваемости, а в методах воспитания у нас разброд, разноголосица. Вполне справедливо упрекали нас на комсомольском собрании ученицы. Они делали это деликатно, не называя фамилий, говорили о недостатках своей работы, но критика их была направлена в наш адрес. И это происходит потому, что у нас нет педагогической ясности в вопросах воспитания, а значит, нет и единства требований, методов... Методкабинет превратился в склад учебных пособий и никакой, в сущности, работы не ведет, а мы смотрим на это сквозь пальцы. Все вы понимаете, что от правильной постановки воспитательской работы зависит и успеваемость. Я призываю вас поговорить сегодня так же, как мы говорили па партийном собрании. Без всякой оглядки, прямо, невзирая на лица, по-большевистски принципиально. В течение этого года мы наметили несколько докладов, чтобы договориться и найти единую линию. Сейчас мы послушаем доклад Марии Михайловны на тему: «Опыт работы с первичным коллективом». Пожалуйста, Мария Михайловна!