Семья для Феликса
Шрифт:
Давайте порассуждаем? Отставить разговорчики!
Уж не знаю, как "оно" додумалось, возможно, "оно" - гений, или долго тренировалось, но обнаружилось это создание именно там, где находиться ему не следовало ни за что.
Мне показалось, что я даже увидела первый росток будущего взаимопонимания между мной и тем, кому только предстояло выучить самое основное: что на свое имя непременно нужно откликаться. Просто жизненно необходимо. Особенно, когда тебя зовет и так разозленная по самое не могу почти магла, не имеющая возможности в считанные секунды найти тебя с помощью поискового заклинания.
Я бросилась прямиком в чулан, завывая не хуже нашей ясновидящей:
– Феликс, идиот, только не туда! Он меня убьет!
Конечно, "оно" оказалось там и теперь отчаянно чихало, чесалось и давилось рыданиями, спрятавшись за ящиком с пустыми колбами. Естественно, что в темноте "оно" не разглядело ящики на полу, споткнулось и врезалось в полки с банками, мешочками, коробочками и прочими емкостями, наполненными столь необходимыми мужу ингредиентами. Теперь часть всего этого была рассыпана, перемешана, испорчена.
Во что обошлись эти запасы? Сколько времени лично я и несчастные, попавшие на отработку гриффиндорцы потратили на приведение всех этих растений, лапок, хвостиков и прочей дряни в надлежащий вид "образцово подготовленных для варки зелий ингредиентов"? Что скажет муж, увидев разгром?
Ответы на все эти вопросы пронеслись в моей раскалывавшейся от боли голове. Теперь я точно смогу претендовать на место профессора предсказаний в Хогвартсе.
Ярость моя не знала границ!
Я выволокла мерзавца из его убежища и, громко кашляя и матерясь в перерывах между спазмами, от души отшлепала так, что у меня самой заболела рука. Паршивец покорно висел в моей руке, придушенный воротом рубашки, иногда икал, издавал еле слышные звуки, но не предпринимал никаких попыток оказать сопротивление. Словно огромный кот, стащивший сметану, а потом свесивший лапки и покорно выносивший наказание.
Слишком покорно. И звуков икания, сопения и кряхтения уже давно не слышно что-то...
Я взглянула в уже чуть ли не посиневшее лицо ребенка и от ужаса разжала руку. "Оно" свалилось на пол и, натужно кашляя, поползло от меня прочь, дрожа и прикрывая ручонками голову.
Твою мать, господин декан! Да что же ты мне подкинул-то, а?
Я своими нежными ручками, привыкшими крутить, словно барабанную палочку, тяжеленный дубовый окованный железом посох, едва не придушила ребенка четырех-пяти лет от роду. Кошмар какой...
У меня перехватило горло и закружилась голова: травма от удара о стенку очень вовремя дала о себе знать, подстегнутая нешуточным стрессом и резкими запахами из разгромленного чулана. Я с детства переболела, кажется, всеми респираторными заболеваниями. Ларингит был самым "любимым". Случалось, во время протекания данной болезни, закатывала глаза и от менее пахучих веществ.
Я опустилась на пол, схватила мальчишку за щиколотку, чтобы опять не удрал, и замерла, повалившись на бок и подгребая мелкую дрянь под себя.
"От комедии до трагедии...", - пронеслось в голове и я на некоторое время перестала адекватно воспринимать реальность.
***
– Тетя, проснись... Тетя, пожалуйста... Я убил тетю... Я - сучий выродок... Я не-нор-маль-ный... Я убил своей не-нор-м-мальностью тетю... Меня нужно ли-к-к-ви-и-и-дирова-а-ть...
Да что за...?!
Я открыла глаза и невольно отшатнулась: прямо перед моим носом раскачивалась маленькая фигурка, монотонно, словно долгие катрены заклинаний, произнося одни и те же фразы. Время от времени заклинатель прерывался на еле слышные рыдания и икоту, а потом все начиналось заново.
Бред, просто бред. Что он несет! Ужас какой...
– Замолчи немедленно, прекрати бормотать чушь! Я не собираюсь умирать. Не в ближайшие сто пятьдесят лет, это уж точно. И не от твоей стихийной магии. Позор мне, "птенцу Железного Феликса", на голову - погибнуть, не сойдясь во мнении с младенцем по поводу кресла!
Тут я запнулась. Хм, а ведь и сильнейшие маги, случалось, погибали, пообщавшись с детишками гораздо более нежного возраста. Что уж тут говорить о почти сквибе, которого не выгнали из Дурмстранга только благодаря его уникальным организаторским способностям и, что уж там скрывать, - родственным отношениям с директором Дурмстранга.
Но! И я, смею надеяться, тоже кое-чего стою: незаменимая староста, способная организовать всех и все; самый надежный и ответственный помощник учителей буквально с первых дней первого курса, лучший загонщик квиддичной команды школы. Такими, знаете ли, не разбрасываются! А еще я "невозвращенец" и "предатель Родины", позор прославленного отца... Но не будем о печальном.
Я внимательно оглядела доставшееся мне наказание: оно же возрастом вряд ли намного младше моего братишки, а такое впечатление, что приличный кот массой поболе будет. Не убить бы!
Упоминание о магии подействовало как-то странно: оживившийся при виде живой меня Феликс (вот как, оказывается, на меня подействовали картрены заклинаний-завываний: уже Феликс, а не "оно") сжался в комочек и принялся в полном смысле слова разводить сопли. И старательно их размазывать по худым остреньким коленкам, покрытым дорогими, модными, но уже порядком изгвазданными в земле и каком-то мазуте или машинном масле, обсыпанными содержимым чулана мешкообразными джинсами. Меня передернуло: вот... поросенок! Я прижала пальцы к вискам, чувствуя, как скребет горло, и кружится голова после недавнего обморока. На несколько секунд закрыла глаза. Помогло. Кажется.
– Так, товарищ! Раз уж ты мне должен за то, что не довел до конца самое глупое убийство столетия, то я ставлю тебе ряд условий: ты без капризов откликаешься, когда я произношу славное имя "Феликс", прекращаешь ныть и нести всякий бред, сдаешь свои грязнючие вещи в стирку и лезешь в ванную мыться! Понял, не понял - выполнять! Сколько тебе лет? Надеюсь, ты не утонешь в ванной?
– Шесть. Тетя, простите, я, правда, не хотел, оно само... Вы не сдадите меня на опыты? Тетя, вам плохо? Это из-за меня, да? А сдать свои вещи в стирку я не могу. Это джинсы и рубашка брата, - слезы вновь подступили к красным от травяной пыли и долгих рыданий глазам мальчишки.