Шрифт:
Въ одной изъ узкихъ улицъ на Сэррейскомъ берегу Темзы, въ трехъ минутахъ ходьбы отъ стараго Лондонскаго моста, нкогда жилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ, маленькій смуглолицый человкъ, съ свтлыми волосами, съ моргавшими глазками, коротконогій и довольно толстый въ обхват, если-бъ смрить его отъ средней пуговицы жилета до орнаментальныхъ пуговицъ сзади сюртука. Фигура его жены, милйшей миссисъ Тоггсъ, если не могла похвалиться безупречной стройностью, то была не лишена пріятности, а станъ ея единственной дщери, благовоспитанной миссъ Чарлотты Тоггсъ, быстро развивался, созрвая до состоянія той роскошной пышности, которая восхищала взоры и плняла сердце мистера Джозефа Тоггса въ его молодые годы.
Пожалуй нтъ той профессіи, какъ бы полезна она ни была, нтъ того занятія, какъ ни будь оно почтенно, которыя избгли бы мелочныхъ нападокъ пошлыхъ умовъ. Мистеръ Джозефъ Тоггсъ былъ бакалейнымъ торговцемъ. Казалось бы, что тлетворное дыханіе клеветы не могло коснуться бакалейщика. Какъ бы не такъ! Сосди заклеймили Тоггса названіемъ мелочнаго торгаша, и ядовитый голосъ зависти прямо утверждалъ, что онъ продаетъ кофе и чай осьмушками, сахаръ унціями, сыръ — ломтиками, табакъ маленькими пачками, а масло кусочками. Впрочемъ эти насмшки не смущали Тоггсовъ. Глава семьи преспокойно занимался колоніальной торговлей, жена его завдывала продажею сыра; миссъ Тоггсъ продолжала свое образованіе. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ велъ торговыя книги отца и думалъ свою думу.
Въ одинъ прекрасный весенній день этотъ джентльменъ сидлъ на боченк за маленькой красной конторкой съ деревянной ршеткою, украшавшей уголъ прилавка, когда изъ подкатившаго къ дому кэба выпрыгнулъ незнакомецъ и поспшно вошелъ въ магазинъ. На немъ было черное пальто, а въ рукахъ, кром зеленаго зонтика, синяя сумка.
— Мистеръ Тоггсъ? — вопросительно произнесъ онъ
— Меня зовутъ Тоггсомъ, — подтвердилъ Саймонъ.
— Есть другой мистеръ Тоггсъ, — возразилъ незнакомецъ, посматривая на стеклянную дверь, которая вела въ помщеніе за лавкой; за нею ясно виднлось круглое лицо хозяина, выглядывавшаго изъ подъ занавски.
Мистеръ Саймонъ граціозно махнулъ перомъ, точно поманилъ къ себ отца, и мистеръ Тоггсъ старшій весьма проворно предсталъ передъ постителемъ.
— Я изъ Темпля, — сказалъ человкъ съ сумкой.
— Изъ Темпля! — подхватила миссисъ Тоггсъ, распахнувъ дверь въ маленькую столовую и обнаруживъ при этомъ въ перспектив миссъ Тоггсъ.
— Изъ Темпля! — воскликнули въ одинъ голосъ миссъ Тоггсъ и мистеръ Саймонъ Тоггсъ.
— Изъ Темпля! — повторилъ за ниміі мистеръ Джозефъ, поблднвъ, какъ голландскій сыръ.
— Изъ Темпля, — подтвердилъ человкъ съ сумкой; отъ мистера Коуера, адвоката. Мистеръ Тоггсъ, поздравляю васъ, сэръ! Радуйтесь, леди, вашему благополучію. Наши хлопоты увнчались успхомъ.
И человкъ съ сумкою принялся, не торопясь, освобождаться отъ своего зонтика и перчатокъ, чтобы пожать руку мистеру Джозефу Тоггсу.
Едва только усплъ незнакомецъ выговорить слова: «наши хлопоты увнчались успхомъ», какъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ вскочилъ съ боченка, вытаращилъ глаза, съ трудомъ перевелъ духъ, принялся чертить цифру восемь въ воздух своимъ перомъ, наконецъ, опустился на руки своей испуганной матери и упалъ въ обморокъ безъ всякой видимой причины и повода.
— Воды! — не своимъ голосомъ закричала миссисъ Тоггсъ.
— Приди въ себя, сынокъ! — воскликнулъ отецъ.
— Саймонъ! Милый Саймонъ! — взвизгнула сестра.
— Мн теперь лучше! — произнесъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ. — Какъ, — успхъ?
Тутъ, въ вид нагляднаго подтвержденія, что ему лучше, онъ снова покатился безъ памяти и былъ вынесенъ въ комнату за лавкой соединенными усиліями остальныхъ членовъ семьи и человка съ сумкой.
Случайному зрителю этой сцены или всякому, незнакомому съ семейными обстоятельствами Тоггсовъ, этотъ обморокъ показался бы необъяснимымъ. Но тотъ, кто былъ посвященъ въ миссію человка съ сумкой, а тмъ боле кто зналъ раздражительность нервовъ мистера Саймона Тоггса, нисколько бы не удивился его припадку. Долго длившаяся тяжба по поводу признанія дйствительности духовнаго завщанія неожиданно окончилась въ пользу Тоггсовъ, и мистеръ Джозефъ Тоггсъ сдлался обладателемъ капитала въ двадцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ.
Продолжительный семейный совтъ состоялся въ тотъ же вечеръ, въ маленькой столовой; цлью его было устроить дальнйшія судьбы семейства Тоггсовъ. Лавку заперли раньше обыкновеннаго. Напрасно стучались въ затворенную дверь покупатели, пришедшіе кто за четверкой сахару, кто за осьмушкой хлба, кто за щепотью перца. Вс эти покупки пришлось отложить «до субботы». Но по вол рока имъ было не суждено состояться совсмъ.
— Намъ, конечно, слдуетъ бросить торговлю. — сказала миссъ Тоггсъ.
— О, разумется, — подтвердила миссисъ Тоггсъ.
— Саймонъ пойдетъ по судебной части, — фантазировалъ отецъ.
— И съ этихъ поръ я стану подписываться «Симонъ», — подхватилъ сынокъ.
— А я буду называться Шарлотой, — ршила дочь.
— Теперь вамъ слдутъ звать меня всегда мамашей, а вашего отца папашей, — сказала миссисъ Тоггсъ.
— Хорошо. А папаша долженъ отстать отъ своихъ вульгарныхъ привычекъ, — вставила миссъ Тоггсъ.
— Ужъ я позабочусь обо всемъ этомъ, — привтливо согласился тотъ.
Въ данную минуту онъ лъ маринованную лососину своимъ карманнымъ ножомъ.
— Намъ надо сейчасъ оставить городъ, — сказалъ мистеръ «Симонъ» Тоггсъ.
Вс согласились, что это необходимый предварительный шагъ для перехода къ свтскости. Но тутъ же возникъ вопросъ: куда имъ похать?
— Въ Гревзендъ? — мягко предложилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
Эта идея была единодушно осмяна. Гревзендъ нашли низкимъ.
— Въ Маргэтъ? — подала свой голосъ миссисъ Тоггсъ.
Часъ отъ часу не легче! Тамъ никого кром торговаго люда.
— Въ Брайтонъ?
Но мистеръ Симонъ Тоггсъ привелъ неопровержимое возраженіе противъ этого плана. Вс дилижансы, ходившіе туда, поочередно опрокидывались за послднія три недли, при чемъ на каждое крушеніе подобнаго рода приходилось среднимъ числомъ по два убитыхъ пассажира и по шести раненыхъ, и въ каждомъ случа, какъ, не обинуясь, свидтельствовали газеты, вина отнюдь не падала на кучера.
— Разв въ Рамсгэтъ? — задумчиво промолвилъ мистеръ Симонъ.
Ну, разумется! Какъ глупо, что это раньше не пришло имъ въ голову! Рамсгэтъ былъ самымъ подходящимъ для ихъ мстомъ.
Два мсяца спустя посл этого разговора пароходъ, совершающій рейсы между Лондономъ и Рамсгэтомъ, весело бжалъ внизъ по рк. Флагъ на немъ разввался, оркестръ гремль, пассажиры разговаривали между собою; все вокругъ казалось радостнымъ и оживленнымъ. Да и не мудрено: сами Тоггсы были на его борту.
— Очаровательно, не правда-ли? — говорилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ въ своемъ пальто бутылочнаго цвта съ такимъ же бархатнымъ воротникомъ и въ синей дорожной фуражк съ золотымъ позументомъ.