Семя Ветра
Шрифт:
Противоестественно оголодавший после ранения Двалара вопил от радости – наконец-то ему дадут спокойно отожраться. Киммерин с позволения Горхлы раскупоривала кувшин с виноградным соком, запечатанный вощеной тканью. Как и многие женщины, Киммерин втайне была сластеной.
Настроение отряда резко пошло в гору. Даже Герфегест невольно заулыбался. Ведь все-таки море!
Люди Алустрала, кроме, пожалуй, людей Дома Хевров, чувствуют себя на борту любой самой утлой посудины в большей безопасности, нежели на берегу.
И
Очень скоро на щеках Двалары проступил сытый румянец. Глаза Киммерин засияли. Даже Горхла сбросил маску мрачной озабоченности, которая так не шла его некрасивому лицу. Неужели путешествие через Пояс Усопших окончилось?
– Эй, салага! – Горхла игриво ткнул Герфегеста, застывшего в нерешительности над сбруей каракатиц, кулаком в бок. – Подбери свое хозяйство и волоки упряжь наверх.
Герфегест окатил Горхлу ледяным презрением истинного Конгетлара.
– В Доме Конгетларов не заведено в присутствии дам говорить «хозяйство». В Доме Конгетларов это называется «яйца».
Все четверо, трое мужчин и одна женщина, искренне расхохотались – впервые за все время их путешествия.
Подготовленная упряжь, рассчитанная на пятерых каракатиц, была закреплена за поворотную балку посреди корабля, благодаря чему опытный пастырь мог управлять скоростью и направлением движения. Эта балка, насколько помнил Герфегест, называлась у пастырей запросто – «воротило».
Теперь оставалось только найти тех, кто согласится подставить свои скользкие шеи под здоровенные, обшитые кожей хомуты. Но кого? Относительно этого у Герфегеста имелись лишь самые смутные догадки. И он с немалым интересом наблюдал за Горхлой.
В руках карлика после непродолжительных манипуляций с бездонной сумой оказалась длинная флейта с шестью отверстиями.
Рядом с «воротилом» над палубой выступал на высоту человеческого роста медный изогнутый раструб, обращенный к корме. Горхла встал рядом с ним и поднес флейту к губам.
Раздался первый, одинокий и протяжный звук. Вслед за ним – череда быстрых, отрывистых, резких нот, которые вознеслись, казалось, к самым небесам.
Горхла отнял флейту от губ и прошептал короткое заклинание. Потом заиграл снова.
Вскоре на лбу Горхлы выступили капли пота. На шее вздулись толстые, непропорционально огромные для его комплекции вены. Он стал похож на странное, ни с чем не сообразное растение, оплетенное хищными толстыми лианами. Спустя несколько коротких варанских колоколов он прекратил игру и приложил ухо к медному раструбу.
– Похоже, они сейчас очень далеко. Видишь – Горхла совсем не в себе, – шепнула Киммерин Герфегесту.
Горхла нервно прошелся взад-вперед по палубе. Хрустнул сцепленными в замок пальцами. Пристально поглядел на Герфегеста.
– Каракатицы чем-то сильно испуганы, – сказал он севшим голосом. – И похоже, если только мы побыстрее не уберемся отсюда, мы встретимся с тем, что пробудило в них страх, лицом к лицу. Достань Семя Ветра, Рожденный в Наг-Туоле.
Герфегест молча стащил через голову свинцовую миндалину на платиновой цепочке.
Провернув половинки миндалины, как некогда показал Горхла, извлек Семя. Он уже давно не видел его. С того самого дня, как погибла Тайен.
Горхла бережно, двумя пальцами взял Семя, как оценщик драгоценных камней берет редкий черный алмаз. Прищурив глаз, Горхла внимательно изучил серую сущность.
– Ты умеешь извлекать из него пользу? – спросил Горхла у Герфегеста.
– Нет. Только Тайен умела.
– Тайен – понятно, Тайен – совсем другое дело… – загадочно пробормотал Горхла. – Ну да ладно. Может, и у нас получится. Ты мне позволишь его съесть?
Герфегест посмотрел на Горхлу, как на умалишенного.
– Съесть?
Горхла не ответил. Семя Ветра уже исчезло у него во рту.
Герфегест с трудом приходил в себя. Он определенно полулежал. Что-то твердое давило ему в затылок. Он определенно был жив. И даже был в состоянии припомнить кое-какие недавние события.
Перед глазами, расплываясь радужными пятнами, колыхалось лицо Киммерин. Очень болела шея и нос.
– Кя-хра-нус Си-ахр-и-а-хревой Ахр… – прохрипел Герфегест.
Он хотел сказать: «Клянусь Синевой Алустрала, я прикончу этого недомерка». Но получилось не очень-то, поэтому он почел за лучшее замолчать.
Киммерин протянула ему круглый кувшин с узким горлышком. Герфегест потянулся за ним и, к стыду своему, у него ничего не вышло. Пальцы ухватили пустоту в двух пядях от кувшина.
Киммерин, насколько он мог разглядеть, усмехнулась и, ласково поддержав его голову, поднесла кувшин к самым его губам.
Он сделал несколько жадных глотков. Две струйки жгучей жидкости безвозвратно убежали по его подбородку, но что-то все-таки попало в рот и растеклось по телу бурным горячим потоком.
Очень похоже на варанский гортело. Но куда крепче, да вдобавок настояно на красном перце. Из небытия в памяти Герфегеста воскресло слово «сельх». Да, правильно, в Алустрале это называется «сельх».
Питье простолюдинов и наемных воинов. Благородные Дома не пьют сельх. Семь Благородных Домов Алустрала пьют кровь из сердец своих врагов и нектар из уст своих возлюбленных. Значит, в трюмных кувшинах был не только виноградный сок.
Вопреки предрассудкам Семи Благородных Домов Алустрала, сельх оказал на Герфегеста благотворное воздействие. Кусочки разбитого витража вновь собрались вместе и он вспомнил.