Семья волшебников. Том 1
Шрифт:
— Да ладно, — усомнилась Лахджа. — По-моему, ты мне лапшу на уши вешаешь.
— Лахджа, ты мне нравишься, и я дорожу нашей дружбой, — вздохнул Совнар. — Но поверь, если бы каждый из этих микробов стоил целую условку, я бы уже бежал с этим террариумом в Банк Душ. Мне было бы плевать и на тебя, и на твою дочурку. Потому что миллион условок — куш, ради которого я убью тебя без раздумий. А сотня… да играйтесь, ваше дело.
— Спасибо тебе, Совнар, за твою честность и прямоту, — искренне поблагодарила Лахджа.
— Спасибо тебе, Совнар, —
Совнар умилился насупленной мордашке и решил от нее отстать… пока что. Девочка еще совсем мала, она ничего и не поймет. Ей пока интересно возиться с мелкими питомцами, ну и пусть возится. Лет через пять он вернется к этому разговору, демоненок многообещающий.
Однако на следующий день Совнар снова обедал за общим столом, не обращая внимания на шипение Снежка. И на следующий, и на следующий. То ли его все-таки заинтересовали астридианцы, то ли хотелось взглянуть, что родит Лахджа, но старый бушук стал наведываться каждое утро. Дегатти по первости еще вздрагивал, видя его греющимся на солнышке, точно обычный кот, но потом привык.
С наступлением луны Волка трапезы снова переместились под открытое небо. Есть на свежем воздухе, под птичий щебет и благоухание сирени, было куда приятней, чем в столовой с ее наводящим страх столом. Нет, для банкетов это место подходило идеально, но семейные обеды проходили там тоскливо. Даже Астрид терялась и молча смотрела в тарелку, а папа в конце концов вытащил из кошеля маленький обеденный стол и поставил его на кухне.
Другое дело — в саду или на веранде. Астрид лопала, как после трехдневной голодовки, многословно рассказывая, что за ночь построили ее астридианцы. Она уже отлично говорила, почти никогда не запиналась на букве «р», справлялась со сложными фразами и лишь изредка путалась в особенно коварных словах.
После разговоров о Школе Молодых девочка задумалась о своем будущем. Ей уже четыре с половиной, скоро будет пять. Самое время выбрать жизненную стезю, определиться с профессией.
Но это сложно, это так сложно!..
Можно стать кондитером. Тогда шоколада у тебя будет сколько хочешь. Шоколад Астрид любила почти так же сильно, как маму.
Можно стать королевой. Тогда у тебя будет много подданных и опять же шоколада. Астрид не сомневалась, что королева из нее получится отличная.
Можно стать волшебницей. Закончить все институты Клеверного Ансамбля или даже половину, а потом все равно стать королевой, потому что шоколад и подданные — слишком большой соблазн.
А еще можно стать великой героиней. Она обещала лорду Бельзедору, а обещания нарушать нехорошо.
Но чем занимаются великие героини, кроме побежданий Темного Властелина? Это же не такое дело, которым можно заниматься всю жизнь, Темный Властелин быстро кончится.
— Пап, а чем занимаются великие герои? — спросила Астрид, болтая ногами.
— Подвигами, — пожал плечами папа. — Спасают людей, ищут сокровища, охотятся на нечистую силу…
Охотятся на нечистую силу?..
— Перкеле!.. — стиснула кулачки Астрид.
— Астрид!.. — ахнула мама.
— А вот не ругайся при ребенке, — сказал папа, набивая трубку.
А ты вот постоянно дымишь при ребенке. И пьешь. Но я же ничего не говорю.
Сразу в наступление, да?.. Нет бы сказать: да, я виновата. Не стоило-то мне ругаться при ребенке. Я невоспитанный демон.
А я что, виновата, что меня никто не воспитывает?
Астрид сердито смотрела на маму с папой, которые обменивались своими Взглядами. Она терпеть не могла, когда родители переходили на мысленный разговор, который она не слышала.
Мама загадочно улыбнулась, а папа ухмыльнулся в бороду и отложил трубку. Астрид тяжко вздохнула и спросила:
— Пап, а демон может стать охотником на нечистую силу?
— Конечно, доча, — тут же развеял ее сомнения отец. — У демона это еще и лучше получится, потому что у тебя иммунитет к скверне. Если, конечно, ты сама этого захочешь.
— Не надо, Астрид, — подал голос Совнар. — Люди не поймут.
— Какие люди? — хмыкнул Дегатти. — И почему ты опять у нас за столом? Я тебя не приглашал.
— Мэтр Дегатти, еще раз напоминаю, что я не вампир. Я не нуждаюсь в приглашениях.
Видишь? Мы там все невоспитанные.
— Совнар, а ты и правда что-то зачастил, — отметила Лахджа. — Если ты ребенка украсть хочешь, я тебя сожру. Ничего личного.
— Ну почему сразу украсть… — отвел взгляд Совнар. — Что ты меня каким выставляешь…
— Я просто не понимаю — у тебя разве дел нет? Ты, в отличие от меня, работаешь. А если у тебя отпуск — почему ты его проводишь здесь, а не дома? И не то чтобы я тебя гоню…
— Просто я волнуюсь за тебя, — проникновенно сказал Совнар. — Мне хочется взглянуть на первого полудемона от фархеррима. Когда ты его родишь, кстати?
— Может, уже завтра, — прислушалась к ощущениям Лахджа. — Или даже сегодня вечером.
Отставив тарелку, она с сожалением осмотрела стол. Ей почему-то вдруг захотелось чего-то паргоронского. Яиц кайтранов там… личинку Хлаа… о Древнейший, как же хочется… демоницу аж в пот бросило.
На протяжении беременности ее периодически посещали странные желания. Один раз захотелось мела — да не школьный мелок погрызть, как делают обычные женщины, а пойти на меловой карьер и жрать там известняк. В другой раз неодолимо потянуло на белое вино, хотя вообще-то Лахджа его терпеть не могла… и зачем-то кинуть туда креветку.
А теперь вот. Непосредственно перед родами до слез захотелось деликатесов из второго родного мира.
— Яйца кайтранов… — произнесла вслух Лахджа. — Такие солоноватые, с перчинкой, лопающиеся во рту… Почему я считала, что они гадкие?!