Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
— Ты слишком мала, чтобы призывать сама, — сказал Дружище. — Слушайся маму. Давай лучше поиграем в чехарду или чурки. А хочешь сока?
Дружище взмахнул рукой, и на траве появились черточки, из воздуха выросли деревянные столбики, а в руке Вероники возникла палка. Такую же достал из воздуха и Дружище, тут же размахиваясь и швыряя ее в столбики.
— Разбил! — воскликнул он. — Теперь твоя очередь!
Веронике стало не по себе. Как-то это неправильно, что она призвала кого-то, кто притворяется ее другом. Он слишком старается,
— Я знаю этот взгляд, — заметил неладное Дружище. — Я действительно могу быть твоим другом. Я хорошо к тебе отношусь, и мне ничего от тебя не нужно. Я идим, это моя жизнь и цель моего существования. Быть другом.
— Разве так можно? — усомнилась Вероника.
— Да, если ты идим. Я живое заклинание.
— Ого! — удивилась Вероника. — Заклинания живут?!
— Конечно.
— Может, я тоже… живое заклинание? — задумалась Вероника.
— Почему ты так думаешь? — удивился идим.
— Смотъи, — сказала Вероника. — Пьизываю банан. И яблоко.
В ее руках возникли банан и яблоко — и теперь Дружище в самом деле удивился. Девочка просто всосала в себя ману, и это сработало как заклинание. Не как у идимов, которые маной буквально дышат… но что-то общее, что-то похожее.
— Пьизываю… мячик. Пьизываю… м-м… жука.
С жуком получилось как-то не так. Жук явился… крупный. Размером больше Вероники, на задних лапах, с клыкастой пастью и длинными жвалами. Он злобно затрещал, и Дружище встал между ним и девочкой. Защита друзей также была частью его предназначения. Идим выхватил у Вероники палку, которую та так и не кинула, но жук вцепился в нее жвалами, дернул на себя…
— Эни, бени, мени, монстрик, уходи!.. — произнесла Вероника.
Жук издал протестующий скрежет. Его затянуло в какую-то бездну, воздух издал громкий хлопок, и Вероника с Дружищем снова остались одни.
— Иногда получается не так, — виновато сказала она. — Пьизываю обычного жука.
— Хватит, хватит, — сказал идим, глядя на летающее в воздухе насекомое. — Я понял. Ты можешь призвать что угодно?
— Да…
— Правда?.. А что самое сложное ты призывала?
— Сложное?..
— Ну-у… Может быть, кого-то, кто не хотел, чтобы его призывали?
— Дядя не хотел. Он ругается. А потом съедает все молоко в доме. И ежей. Ежей жалко…
Идиму это ничего не сказало, но он понял, что дядя вряд ли человек. Да и сама девочка тоже, кажется, не совсем человек — у нее острый длинноватый нос, фиолетовые глаза и волосы с лиловым отливом. И аура… смешанная, с примесью демонического.
Очень сильная аура. Насыщенная. Магия в ней так и клокочет.
Она и правда напоминает идима. Правда, в идиме магия структурированная, как отшлифованный самоцвет, а в девочке… что-то стихийное, что-то… хтоническое.
Дружище никогда подобного прежде не видел, хотя по долгу службы общался со множеством самых разных чародеев.
И он решил не превращать разговор в допрос. Ему было любопытно, но он друг, а не шпик. Он существует, чтобы улучшать людям настроение и учить их быть друзьями. Он случайно проник в чужой секрет, но дальше него этот секрет не пойдет, потому что друзья хранят секреты.
— Как друг, я бы советовал тебе призывать только обычные вещи, — сказал он все-таки. — И как можно осторожнее. Еще можешь призывать меня, потому что я тебе друг. А живое не призывай. А что еще ты умеешь?
— Обиктали, — скромно сказала Вероника.
— Правда?!
— Да!
Вероника почувствовала неподдельное восхищение Дружища, и ей захотелось похвастать.
— Хочешь, сделаю обикталя? — предложила она.
— Давай. Только из чего-нибудь доброго.
Объектали нравились Дружищу. Объектали — тоже в некотором смысле живые заклинания и чем-то похожи на идимов.
Вероника задумалась, что ей превратить в объекталя. Они в саду, тут нет никаких игрушек. Деревья и малиновые кусты не надо, а то мама будет ругаться. Зимой Вероника превратила в объекталя снеговика, которого слепила Астрид, и Астрид почему-то страшно перепугалась, хотя это же просто снеговик. Он просто хотел поиграть с Астрид, и совсем нечего было так орать.
— Ой, дохлая ворона! — обрадовалась Вероника. — Давай ее!
— Не-не-не-не! — испугался Дружище. — Из трупов объектали не получаются.
— А что из них получается?
— Ничего кудесного. Гоблинная кирня.
— А-а-а… ладно, — потеряла интерес к вороне Вероника. — Тогда…
Она пошарила в кармашках. Там были фантики от конфет, оторванная пуговица и крошечная игрушка. Когда мама в последний раз была в своем родном мире, то привезла Веронике шоколадное яйцо, а в нем была игрушка, крольчонок.
Но игрушку показалось жалко превращать в объекталя. Раньше Вероника думала, что они от этого становятся лучше, потому что делаются живыми, но живые игрушки не так уж сильно хотели играть. Они хотели жить. Плюшевый мишка Налле теперь живет на пасеке и играет редко, только когда к нему приходят в гости. Плюшевый львенок убежал в лес и там теперь прыгает. Резиновая уточка плавает в пруду с рыбками. А дракончик… он живет в клетке и играть как раз хочет, но… он страшный.
— Ладно, — решила она, протягивая крольчонка идиму. — Это мой подарок тебе как другу. Обикталь.
Крольчонок спрыгнул с ее ладошки, и Дружище поймал его на лету.
— Спасибо, — сказал он. — Это самый лучший подарок из всех, что я получал.
Он погладил крольчонка. Призываемые идимы взимают плату за свои услуги. Чисто формальную, чтобы соблюсти обычай — шишку, ботинок, стихотворение. Дружище брал в качестве платы дружеский подарок. Что угодно, любую мелочь — и часто это в самом деле была какая-то чепуха вроде пуговицы.
А тут ребенок от сердца оторвал. И даже оживил.
Теперь это объекталь. Тоже в некотором роде живое заклинание. Он сможет жить в мире идимов.