Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
— Стой! — рявкнул вслед Майно.
Из окна затравленно выглянул Кацуари. При виде соседа, орущего на его колодезь, он распахнул ставни и страдальчески воскликнул:
— Я знал… знал!.. Знал, что этот день настанет!.. Ты… вы… Дегатти, это все из-за тебя, да?! С тех пор, как ты сюда переехал, я… а!..
— Просто небольшая неприятность, мой дом они тоже разгромили, — поспешно объяснил Майно.
— Почему это должно меня утешить?! Я пришлю счет!
— За что?!
— За это! — крикнул с крыши бушук, рассыпая
Грохнула сразу сотня взрывов. Мелких, но крыша загорелась сразу повсюду. Кацуари отчаянно взвыл и исчез в окне, как кукушка в часах, а через несколько секунд над его домом сгустилось и прорвалось ливнем облако.
— Будь ты проклят, паргороново отродье! — донесся сдавленный голос порченика. — Да чтоб у тебя нутро сгнило!..
Бушук издал истошный мяв и зашатался, из пасти у него хлынула смрадная жижа. Майно тут же взмыл в воздух, взмахнул мечом, приколов хвост демона-кота к все еще горящей крыше, и вытащил из бутылки пробку.
Высших демонов очень сложно убивать. Нужны специфические виды оружия. Когда у Майно был меч-фамиллиар, он мог такое делать, но нынешнему силенок не хватает. Зубы Токсина справляются, но только если выпустить весь яд разом, так что пусть змей лучше охраняет детей.
А демонов проще сажать в бутылки.
Тем временем Лахджа шла по следу другого бушука. Запах был почти неощутим, но слабые миазмы в воздухе все-таки витали.
— Я тебя чувствую… — прошептала Лахджа, и десяток тонких языков облизал игольчатые клыки.
Следы вели на запад… на западо-юго-запад. Это плохо, потому что в той стороне живет Инкадатти, так что жалоба в Кустодиан улетит раньше, чем Лахджа успеет выговорить «старый мудак».
И похожая на монструозного гепарда тварь неслась так, что почти не касалась ногами земли.
А когда она добралась до изгороди Инкадатти, то почти врезалась в стену. Тут все было усеяно защитными печатями, причем Лахджа в изумлении обнаружила, что значительная их часть — персонально против нее. Старый идиот так отгородился от соседей, что те никак не могли прийти на помощь… ну ладно, остается надеяться, что он справится сам.
— Колбаса!.. — донесся до Лахджи дребезжащий голос. — На колбасу!..
Демоница вытянула метров на десять жирафью шею, усилила зрение и слух и увидела сидящего в плетеном кресле старика, закутанного в плед. У ног его лежала собака, а в руке был круг колбасы. Он тряс им в воздухе, пытаясь приманить толстого рыжего кота.
— Колбаска!.. — снова повторил старик. — Вку-у-усная!..
Лахджа сначала даже не узнала Инкадатти. Сейчас он не выглядел вечно живым, источающим злобу драугом, как обычно. Сейчас это был дементный, высохший, почти сошедший в могилу дедушка, увидевший милого котика.
И бушук, кажется, обманулся. Ну да, он-то не знал, что за старый черт живет рядом с Дегатти. Конечно, его не интересовала колбаса, на нее он взирал с презрением… но явно обрадовала встреча с настолько доверчивым волшебником-пенсионером.
— Кись-кись-кись!.. — приговаривал Инкадатти. — Ням-ням!..
Лахджа бы такую колбасу есть не стала. Даже с такого расстояния видно, что это… ливерная, что ли?.. фу. Но бушук подступал все ближе, с опаской косясь на собаку.
Хорошо хоть, это не гохеррим и не фархеррим. Бушуки не забирают души силой, у них другие методы.
И когда кружок колбасы плюхнулся на землю, демон принялся ее уплетать… с явным отвращением, но все же. А доев, облизнулся и вкрадчиво сказал:
— Эй, дед, спасибо тебе за эту… вкусную колбасу. Что хочешь за свою добрую душу?
Инкадатти что-то заплямкал губами, еле слышно забормотал и, кажется, даже пустил слюну.
Лахджа невольно восхитилась. Ну артист!.. Какое погружение в образ!..
Бушук, впрочем, тоже отыгрывает кота со всем старанием. Волшебного, исполняющего желания кота. Вон как смотрит на собаку — словно и правда ее боится.
— Я из тех духов, что испытывают смертных, — сказал бушук. — И ты показал мне истинное сострадание. Проси теперь у меня что пожелаешь.
— А колбаса-то отравленная была, — скучным голосом сказал Инкадатти.
— Что?..
— Я крыс и гоблинов потравить хотел, но демон тоже сойдет.
— Ах тыыхррррргвааа…
Демоница поняла, что тут ее помощь не нужна. Старик Инкадатти прожил четыреста лет и позаботиться о себе может.
А если не сможет… тоже не повод для грусти, верно?
Тем временем Майно смотрел на сидящую в кресле мэтресс Рокуалли. Войти сюда приглашения не требовалось — почтенная волшебница давно разрешила соседям захаживать в любое время. И уж ее-то дом был полной противоположностью халупе Кацуари — большая, чопорная, будто застегнутая на все пуговицы трехэтажная усадьба. Повсюду были иллюзорные слуги-немтыри, в которых Рокуалли тоже знала толк, деревья походили на выстроившихся шеренгами солдат, а дорожки будто прокладывали по линейке.
Домочадцев, правда, у почтенного матриарха в последнее время поубавилось. Ее младший сын получил должность придворного волшебника в каком-то королевстве, и с ним уехали жена и дети. Однако двое старших по-прежнему проживали в фамильной усадьбе, и Майно иногда игрывал с ними в манору.
Но сегодня их дома не оказалось — убыли с женами и детьми на день рождения кого-то, кого сама мэтресс Рокуалли терпеть не могла. Так что она ожидала их возвращения перед домом, в удобном мягком кресле… и у нее на коленях лежал толстый-толстый кот.
— Мэтресс Рокуалли, вам нужна помощь? — спросил Майно.
— Нет, дорогой мой, — заверила волшебница.
— Вы в курсе, что это бушук?
— Конечно. Посидит, да уйдет. Правда ведь, Флин?
— Конечно, госпожа, — ответил бушук, злорадно глядя на Майно.