Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
— Не достаю… — пробормотала она. — Табуетотька, помоги, позялюста!..
Табурет зашевелился, ухватил ножки Вероники выросшими у него ручками и немного подался кверху, помогая девочке и ее медведю достать мед.
— Пасиба! — пискнула Вероника, беря еще и сок из холодильного сундука.
Вернувшись к себе в комнату и сходив попутно еще кое-куда, Вероника принялась рисовать, пока мишка уплетал мед. Он остался плюшевым, но рот у него теперь открывался, и мед исчезал в нем с невероятной скоростью.
Это был
И он спокойно принял превращение в объекталя, поскольку теперь мог есть мед по-настоящему. Он вылизывал лапу и наблюдал, как рисует Вероника.
Чистой бумаги у Вероники было не очень много, и она быстро закончилась. Зато у нее была книжка с картинками и ножницы. Мишка интересовался в основном едой, так что Вероника вырезала все самые красивые картинки и велела им:
— Бегайте!
Картинки зашевелились. Они немножко надулись изнутри, поднялись на ножки, лапки и колеса и принялись бегать вокруг Вероники. Мишка сердито заворчал, прикрывая от них лапой мед.
Говорить бумажные человечки не умели. Они только неразборчиво пищали, шуршали и стрекотали. Но с ними все равно стало веселее, и Вероника завертела головой, ища, кого еще ей оживить.
Она посмотрела на собственные рисунки. Не такие красивые, как в книжке, зато ее собственные. Каляка-Маляка вообще получилась очень симпатичная. Вообще-то, это портрет Астрид, но получилось не очень похоже, поэтому это Каляка-Маляка.
Вероника стоически признала это. Важно признавать свои ошибки.
— Твоение несовейсенно, — вздохнула она. — Но я все явно тибя люблю. Озивай.
Каляка-Маляка зашипела и начала вытекать с бумаги. Она получилась не такая, как бумажные человечки, в ней были только чернила и краски, но зато двигалась она лучше и даже немножко говорила, хотя и невнятно.
— Пфш-ша-а, атш-а!.. — сказала она, тянясь ручками к Веронике и кривя злое личико.
Доевший мед мишка поднялся на мягкие лапы и закрыл Веронику от Каляки-Маляки. Но Вероника ее все равно не боялась, ей просто стало интересно, кого еще можно сделать объекталем.
Вот сок в баночке можно или нет?
— Оживи, — велела ему Вероника.
Баночка затряслась, сок в ней забулькал. За стеклом проступила гадкая рожица, а из-под крышки донеслось:
— Выпус-сти меня-я!..
Вероника не поняла, зачем его выпускать. Он же сок, он жидкий. Если он вытечет из банки, то растечется, и что тогда?
Она додумала эту сложную мысль и решила отказать.
— Неть, — решительно сказала она.
— Выпусти! — забился в стекло сок. — Я убью тебя, я убью всех, я уничтожу все живое!
Вероника решила, что сок такой злой, потому что он испортился, наверное. А Каляка-Маляка злая, потому что она на самом деле портрет Астрид. Вот мишка добрый, и калиточка с табуреточкой добрые. И цветные картинки тоже добрые, вон как радуются, что теперь живые.
Бумажные человечки тем временем завели вокруг Вероники хоровод. Девочке стало весело, и она принялась оживлять все вокруг.
— Обикталь!.. — указывала она пальцем. — Обикталь!.. Обикталь!..
В детской стало шумно и людно. Ожили, задвигались и заговорили комод, столик, ночник, кубики и разноцветный мяч. У всех появились рожицы, у многих выросли ручки и ножки. Вероника словно перенеслась в зачарованную страну, где все разговаривает, и даже солнышко на небе улыбается. Мама показывала ей мультик про такую страну.
Вероника не стала оживлять только нож, который ей оставила Астрид. Дядя волшебник говорил, что оружие объекталем делать нельзя. Конечно, это нож кухонный, так что не оружие, но Астрид оставила его Веронике для защиты, так что оружие.
Чтобы мишке одному не было скучно, Вероника оживила и другие игрушки. Лошадку-качалку, плюшевого львенка, резиновую уточку и набивного дракончика, которого ей тоже подарила Астрид. Лошадка радостно заржала, львенок весело запрыгал, уточка закрякала и поковыляла в ванную, а дракончик пыхнул огоньком, сверкнул зелеными глазами и сказал:
— Ну привет, Вероника. Хочешь, сыграем в игру?
— Дявай, — доверчиво кивнула девочка. — А в какую?
— Я люблю игры, — продолжал дракончик. — Давай поиграем… в прятки.
— Дявай. Пьяться.
— Нет, прятаться будешь ты. А я искать.
— Лядна.
Дракончик отвернулся и стал считать, а Вероника побежала прятаться в комнату Астрид. А когда дракончик досчитал до двадцати семи, то повернулся, немного постоял, а затем его глаза загорелись алым, а плюшевая пастишка разошлась, явив миру острые зубы из ржавого железа.
— Раз-два-три-четыре-пять… — пробормотал он, беря кухонный нож. — Я иду тебя искать…
Плюшевый мишка в ужасе затопал прочь. А вот Каляка-Маляка побежала впереди дракончика, вынюхивая Веронику.
— Астрид!.. — забасил мишка, торопясь к лестнице. — Астрид, помоги!..
Но дракончик оказался быстрее. Он прыгнул на плюшевого медведя, прижимая его к полу, и прошипел:
— Знаешь, что я делаю с доносчиками?
Нож полоснул по горлу, и голова с глазами-пуговицами покатилась по ступенькам.
Астрид не услышала этих звуков на втором этаже. Она с Копченым стояла на крылечке — ждала лепреконскую доставку. Копченый бежал сломя голову и очень огорчился, когда оказалось, что еще ничего не принесли. Получилось, что он зря бежал так быстро и покрылся росой.