Семья волшебников. Том 2
Шрифт:
Енот довольно потер лапки. Он специально не стал выбрасывать. Чтобы Лахджа увидела, чем они тут без нее занимаются. Чтобы узнала, что дети без нее доставку заказывают. Пусть им влетит, пусть им как следует влетит, раз его стряпня им не нравится.
— Никогда ничего не бери у лепреконов, — повторила Лахджа уже персонально Астрид, когда остальные ее сдали. — Никогда с ними даже не заговаривай. Никогда не смотри в их сторону.
— Мам, это видизм, — скривилась девочка.
— Просто слушай маму и не задавай вопросов.
— Вообще-то,
— Все! — отрубила Лахджа. — Лепреконы — это говно!
Майно возразил и получил бешеный взгляд и пару ласковых. Майно ответил еще парой ласковых. Астрид переводила взгляд с мамы на папу и думала, почему эти слова называются «парой ласковых» — их же не пара, и они вовсе не ласковые.
Майно Дегатти умело выводил жену на скандал касательно лепреконов. Это ее личный пунктик, так что тут все просто. И если сейчас она выпустит пар в эту сравнительно безопасную зону, у нее ничего не останется, когда она заметит…
— Замечу что?.. — тут же услышала его мысли Лахджа.
— Ну ты только не волнуйся, — попросил Майно. — Это даже повод для радости. Наша дочь… умеет оживлять объекталей!
Лахджа сначала изумилась. Потом обрадовалась. Потом узнала все подробности, увидела разгром и уцелевших объекталей и принялась читать нотации.
— На охоту, — ворчала она, выкладывая на стол привезенное из Финляндии. — Ты же сказал, что будешь монографию писать. Что ты окиреть как занят, что заканчиваешь четвертый том… что ты присмотришь за детьми!.. чтоб им не было обидно, что мама одна уехала к бабушке с дедушкой. А ты нажрался с корешами и уехал охотиться на мантикору. Была ли мантикора, Майно?..
— Была, — коротко ответил муж, рассматривая контейнер с рыбным желе. — Что это такое?
— Папа, тля… — пробормотала Лахджа. — Я же просила не класть липеякалу…
— А, вспомнил, — произнес Майно. — Старая знакомая… Это та штука… которую он сам делает?..
— Сомнительный повод для гордости, — согласилась Лахджа. — Но ему нравится…
— Так это ж ему нравится!
— Ну и я поем… о, еще и сюрстрёмминг.
Лахджа уставилась на все эти традиционные финские блюда. Ее дед их очень любил. Обожал просто — как закусь, да и просто так. Но уже папа готовит это все только на праздники и в основном для себя. Он хлебосольно угощает всех остальных, и некоторые его друзья тоже это употребляют, но Лахджа обычно отказывалась или пробовала чуть-чуть, чтобы не обидеть.
Но в этот раз папа, кажется, просто втихаря подложил гостинцы на дно сумки. Он настойчив. И большая часть его даров очень даже вкусные — тут тебе и подкопченный лосось, и рождественское печенье, и морошковое варенье, и морковная запеканка… ладно, она не очень, но от нее хотя бы не тошнит.
А вот липеякала и сюрстрёмминг…
— Подложил тухлого, так сказать, — хмыкнул Майно, слегка приоткрыв контейнер и очень быстро закрыв. — Но я ожидал худшего.
Он пробовал липеякалу в тот единственный раз, когда гостил в Финляндии. Ему не хотелось повторять этот опыт.
— Давай просто завернем во что-нибудь и выкинем, — предложил он.
— Вообще-то, у меня на родине это деликатесы, — немного обиделась Лахджа. — Тем более, домашнее… папа старался… хотя липеякалу, ладно, выкину.
— А что это?! — вскочила на стул Астрид, закончив ревизию рождественских подарков от бабушки с дедушкой. — Тоже что-то кудесное?! Можно открыть?!
— Можно, но выйди с банкой на улицу, — ласково попросила мама, еще не простившая дочери лепреконскую доставку.
— Почему?
— Не скажу. Испорчу сюрприз.
Астрид сцапала банку и радостно вылетела наружу. Там она дернула колечко, с размаху открыла… и содержимое выплеснулось на землю и на нее саму.
У Астрид обмякли руки и ноги. Этот запах… даже для демона это оказалось чересчур. Астрид выпучила глаза и бросилась обратно, умыться — но дверь захлопнулась перед ее носом.
— Маааааааам, пустииии!..
— Не дочь ты мне больше, смрадное чудовище, — злорадно донеслось из дома. — Иди к лепреконам, пусть они тебя отмоют.
На самом деле сюрстрёмминг не так уж и страшен. Его просто надо правильно употреблять — открывать в воде, потом тщательно промывать под краном, а потом мелко нарезать, и есть с картошкой, с зеленью, да под крепкий алкоголь. Тогда он очень даже заходит… некоторым гурманам.
Но кто же Астрид виноват, что она не соблюла правила? Жизнь ее наказала за глупость.
— Мама, мне плохо! — блевала во дворе девочка.
Она поползла к прудику, чтобы вымыться там. В воде уже бурлили карпы, торопливо уплывая на противоположную сторону.
— Ладно, ладно, — сказала Лахджа, беря садовый шланг. — Майно, не выходи… да не выходи!.. а, ты вышел. Ну не в петунии же!..
Да, папа где-то нашел особо ядреный сюрстрёмминг. Такого эффекта Лахджа еще не помнила.
Она окатила место, куда выплеснулась жижица, а саму банку взяла сильно удлинившимся руками, превратив ладони в костяные щипцы, вынесла за ограду и кинула в помойную яму.
Она не заметила, как в кустах зашуршало. Оттуда вылезли два гоблиненка, спустились в яму и принялись жадно лопать квашеную рыбу.
— Ух, вкусно!.. — облизнулся один. — Давно такого не ел!
— Высококачественный продукт ферментации, — поправил очки другой. — Здесь живут ценители.
— Они это выкинули. Здесь живут остолопы, Зубрила.
Гоблинята еще порылись в помойке, прибрали все, что представляло ценность, и снова исчезли в кустах.
Тем временем Лахджа закончила мыть страдающую дочь, убрала в холодильный сундук родительские гостинцы, включая три невскрытые баночки сюрстрёмминга, и уселась в гостиной, потребовав еще раз рассказать ей все про этот инцидент с объекталями. С самого начала и во всех подробностях.