Семья Звонаревых
Шрифт:
— Самое главное, что Вы все живы и здоровы, — проговорила она, поблёскивая влажными глазами. — А всё остальное уже не имеет значения. Ешь, солдат, набирайся сил, отдыхай. Ты надолго домой?
С удовольствием прихлёбывая чай из тонкого домашнего стакана, Вася рассказал о своей командировке на артиллерийские курсы, об их солдатском житье-бытье, о Звонарёве, Борейко, Родионове, Блохине…
Варя молча слушала, сложив на коленях руки с коротко обстриженными ногтями. На столе стыла чашка крепкого чая, о которой Варя забыла…
— Ну, а как Вы здесь, тётя Варя? Какие новости в столице?
— Мы — что, мы в тылу, нам смерть не угрожает.
Варя помолчала, будто впервые задумалась над своей нелёгкой жизнью, потом посмотрела на притихших девочек, на Васю, повеселела, глаза её потеплели, сказали будто: «Ничего, проживём, нечего унывать, вон какие Вы у меня славные!».
— Самая главная новость — это Ольгу Борейко освободили. Столько было волнений, ты и представить себе не можешь. Освободили заодно с другими работницами. А могло быть очень скверно, поймай её с поличным. Ведь в корзине с продуктами у неё были листовки. Только успела передать. Молодей всё-таки она! — Варя оживилась, глаза её вновь заблестели. — Бесстрашная, смелая. Не растерялась, на допросах держалась отлично. Ни разу себя не выдала. Сейчас вновь работает, большое дело делает…
Раздался звонок. Девочки с криком «Маня, Маня пришла» кинулись в прихожую. Вася слышал, как после предварительного опроса: «Кто там? Ты, Маня?» — щёлкнул замок и грудной, с лёгкими переливами молодой голос проговорил:
— Девочки, я с дежурства. Подождите, помоюсь, а то нас мама не похвалит…
Встретив вопросительный Васин взгляд, Варя сказала:
— Это длинная история, я тебе потом всё расскажу. А пока прошу — будь очень внимателен. Маня — легко ранимый человек. Она много натерпелась, особенно от Вашего брата, мужчин. Мы с ней вместе сидели в тюрьме, в одной камере. И я ей очень многим обязана… Работает в детской больнице, пока живёт у меня, возится с ребятами. Милая, чудесная девушка, скромная, несмотря на своё нескромное прошлое.
Заслышав в коридоре лёгкие шаги, Вася повернул голову к двери. На пороге показалась высокая стройная девушка в сером, облегавшем фигуру платье. Светло-русые гладкие волосы были собраны на затылке в тяжёлый узел, открыто и смело смотрели большие, чуть скошенные к вискам, серые глаза. Увидев незнакомого мужчину, Маня в нерешительности остановилась.
— Проходи, Маня, и познакомься. Это наш Вася… Неожиданно с фронта приехал.
Вася поднялся навстречу девушке и пожал протянутую ему руку.
— Очень рад, — проговорил он.
Под откровенно восторженным взглядом молодого человека Маня потупилась. Длинные светлые ресницы легли на вспыхнувшие ярким румянцем щёки. Но девушка быстро справилась со своим смущением и, подняв на Васю спокойные глаза, с достоинством сказала:
— Я тоже. — Повернувшись к Варе, добавила: — Я принесла кое-что из продуктов, посмотрите, Варвара Васильевна.
— Попей чаю, Маня, потом посмотрим.
— Нет, спасибо. Я позавтракала в больнице. Я лучше пойду, а Вы поговорите…
Девушка вышла. Вася сидел за столом, помешивая ложечкой в стакане и всеми силами старался не выдать вдруг охватившего его волнения. Он продолжал разговаривать с Варей, слушать её, отвечать на вопросы, но всё его внутреннее внимание было приковано к тому, что делалось за дверью этой комнаты. Вот простучали каблучки по коридору, вот тихий голос позвал:
33
Высокий, подтянутый, с хорошей выправкой, Зуев привлёк внимание начальства училища. Большое впечатление произвели его два солдатских креста. Васю назначили старшим в отделении и заместителем фельдфебеля батареи. Через месяц-два он должен был сам стать фельдфебелем. Но в отпуск его пока что не пускали.
— Я полгода пробыл на войне, участвовал в десятке сражений, отличился. А тут быть рядом с домом и не видеться с родными, — возмущался Вася.
Он несколько раз звонил по телефону Звонарёвым, надеясь услышать Манин голос. Но напрасно: подходила или Надя, или Варя. Вася тосковал. Он не мог забыть девушку, которая так неожиданно вошла в его жизнь. Не только не мог, но и не хотел забывать. Больше того, он всё время думал о ней, вспоминая то внимательный, искоса брошенный на него взгляд её серых глаз, то грудной, с переливами смех, то её полные, в красивом изгибе, чувственные губы. Болью в сердце отдавалась мысль о её прошлом. Нет, не ревность, не горечь и обида, а огромная жалость к ней горячей волной заливала грудь, перехватывала дыхание. Ему хотелось обнять её, приголубить, доказать, что он не такой, как те, другие. Он любит её… Да, да, любит! Он понял это сразу, как только увидел её. А сейчас и подавно он погибает от тоски, от желания видеть её. Иногда Васе казалось, что стоит ему выйти на улицу, как он увидит её. Она где-нибудь стоит рядом и ждёт его. Ведь не может же она не чувствовать, как он зовёт её, как умоляет прийти. В такие минуты ему хотелось бросить всё, бежать из училища, хоть на край света, только бы видеть её.
Однажды, не выдержав, Вася позвонил по телефону, решив заранее умолять тётю Варю позвать Маню.
— Кого Вам угодно? — услышал он знакомый голос, от которого у него упало сердце. Он сразу забыл все слова, которые приготовил сказать. А тут ещё дежурный торчит, что скажешь при нём?
— Маня, — срывающимся от волнения голосом проговорил он, — это я, Вася.
Теперь на том конце провода наступило томительное молчание. И затем робкое:
— Я слушаю Вас…
— Манечка, я всё время думаю о Вас… Я просто с ума схожу. Я хочу Вас видеть…
Молчание.
— Мария, почему Вы молчите? Вам неприятно слушать меня? Я не то говорю? Ну скажите что-нибудь, ради бога!
— Я тоже думаю о Вас…
— Правда, Мария? Неужели это правда? — закричал Вася громовым голосом. — Умоляю Вас — придите хоть на минутку. Нас не пускают из училища, а я умру, если не увижу Вас.
И снова молчание. «Боже мой, что я говорю, я же испугаю её, она бросит трубку. Надо говорить что-то другое, нельзя так сразу. Вот она молчит. А как говорить другое?».