Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда
Шрифт:
Он неплохо выпутался: накануне, сразу по прибытии, наведался в книжную лавку, чтобы подкрепить свои знания о Ливонии и северных странах. И теперь вознаградил себя глотком вина.
— Это благоразумно, — заключил Банати.
— И что я теперь должен делать?
— То же самое, что делали бы для Высокой Порты.
Готлиб попытался определить по какому-нибудь признаку, кому служит сам этот человек: грекам или русским?
— И добавлю вот что, — продолжил Банати. — Вам придется встречаться с особами, чьи вкусы, конечно, не так изощренны, как у турок, но наверняка менее экзотичны.
Эта цветистая речь, да еще и сдобренная певучим акцентом, показывала, что и сам Банати обладал, по крайней мере, наружным лоском культурного человека. Готлиб пригубил вино: если бы оно не было холодным, то показалось бы резковатым, но его безыскусная терпкость, смягченная прохладой, приятно щекотала нёбо и располагала к разговорам. Вино философов и ораторов. Греческое вино.
— Стало быть, вы российский посланник? — спросил Готлиб.
— Ничуть, граф. Я венский советник его величества Виктора Амедея Второго, короля Сардинского.
— Сардиния — союзница России?
— Неофициально. Фактически она под протекторатом Австрии. Была бы сейчас под протекторатом Франции, если бы в начале века французы не проявили излишней подозрительности и не велели разоружить ее войска. Но на самом деле наша покровительница — всех нас, обитателей Средиземноморья, — это Россия, поскольку лишь она располагает необходимой силой, чтобы сдерживать турок. К тому же в моих жилах течет греческая кровь, которую я унаследовал от матери. Вы удовлетворены, граф? Я прошел испытание? — заключил Банати, коротко усмехнувшись.
— Простите меня, — поспешил оправдаться Готлиб. — Моим намерением было, конечно, не подвергнуть вас испытанию, но прояснить причины вашего предложения. Поймите мое удивление…
Сначала гречанка склоняла его к тому, чтобы он стал агентом Высокой Порты, но это оказалось лишь притворством, и вот теперь сардинец предлагает ему стать агентом России!
— Я понимаю его, граф, понимаю, — согласился Банати. — Вы еще не знакомы с политикой южан. Но княгиня дала мне понять, что у вас достаточно гибкий ум, чтобы разобраться в ее лабиринтах.
Банати покрутил свой бокал в пухлых пальцах, поглядывая на своего гостя с видом, который можно было определить как хитрый и продувной: словно старый кот, привычный к уловкам собак и мышей, учит кота-новичка уму-разуму.
— Значит, мне придется поехать и в Санкт-Петербург, — сказал Готлиб наполовину вопросительно, наполовину покорно.
Банати надкусил бисквит и покачал головой.
— Нет, не сейчас. Ситуация пока неясная. Императрица Анна, наследовавшая царю Петру Второму, который умер в этом году, только что взошла на трон и оказалась в довольно сложных обстоятельствах, поскольку является заложницей знати. Сомнительно, что она и ее фаворит Бирон смирятся с диктатом аристократии. Вы бы оказались между крайне враждебными группировками и рисковали бы совершить промах. Но будет полезно, если в ожидании поездки в Россию вы и в самом деле выучите русский язык.
Он встал, чтобы наполнить бокалы. При этом выглядел задумчивым.
— Княгиня дала мне понять, что вы не слишком много путешествовали? — спросил Банати.
— Побывал в Лондоне, в Париже, в Праге.
— Очень хорошо. Если позволите мне дать вам совет, потратьте год, чтобы поухаживать за тремя музами, которых я назвал. Мы не торопимся. И добавлю, что в наших странах женщинам принадлежит большая власть. Надо уметь их очаровывать, — сказал Банати, пристально глядя на Готлиба.
Готлибу вспомнился комментарий княгини насчет графа Банати: «Это мудрый человек». Но почему же он так на него смотрит? Неужели княгиня сообщила ему и о том, что считает ливонца холодным? Хотя, если Даная ей призналась, она по меньшей мере должна была изменить свое мнение.
— Вы женаты? — спросил Банати.
— Нет.
— Что ж, для соблазнения мужчине лучше быть холостым, в отличие от женщин, — заметил Банати. Потом вдруг сменил тему: — Каковы же оккультные науки, которыми вы занимаетесь, граф?
— Княгиня вам и об этом сказала? Паша в них не верит. Она тоже.
— Эти занятия поглощают гораздо больше времени, нежели приносят плодов, — заметил Банати. — Так что я в них ничего не смыслю. Но если у вас есть познания в этой области, не отвергайте их только потому, что не верите в них. Они очаровывают даже самых просвещенных людей. Это добавит вам влияния на тех, кто к вам расположен.
Банати вернулся к своему месту и сел.
— Я знаю только одну оккультную науку, граф, которая приносит настоящие плоды, — объявил он, — это наука власти. Ею я и призываю вас заняться.
Готлиб все еще был под впечатлением рискованного прыжка, который мысленно совершил, — сперва под влиянием княгини Полиболос, а теперь вот и графа Банати.
— Княгиня уверяет меня, что вы не стеснены в деньгах, — заключил Банати, открывая ящик своего стола. — Но ваше ученичество потребует расходов. Так что вручаю вам этот кошелек, но рекомендую умеренность.
Он встал, передавая Готлибу новехонький, внушительного веса кошель из черной телячьей кожи.
— Мы люди чести, так что расписку с вас не требую, — сказал Банати.
Готлиб кивнул и тоже встал.
— Вена — идеальный город, чтобы обучиться музыке и танцам. Советую побыть здесь несколько месяцев. Мой дом открыт для вас. Сообщите мне ваш адрес, когда будете его знать.
Банати проводил своего посетителя до двери и протянул ему руку. Готлиб ее пожал. Банати вздрогнул и бросил на него удивленный взгляд.
Когда замешательство рассеялось, Готлиб улыбнулся:
— Простите меня, я…
Банати по-прежнему пристально смотрел на молодого человека, потирая себе ладонь.
— Это странная особенность, которой я не могу управлять, — объяснил Готлиб.
На самом деле он уже мог управлять флюидом, если долго поглаживал рукой по дереву, но в своем смущении забыл об этом.
— Замечательная особенность, граф. Только подумайте, как она поспособствует вашей репутации, — заметил Банати.
Готлиб кивнул и поспешил уйти.