Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

Мессадье Жеральд

Но, усевшись напротив Себастьяна, бедняга вдруг посмотрел на попутчика заинтригованным и даже слегка оживившимся взглядом.

— Простите меня, сударь, — заявил он, — и позвольте представиться: меня зовут Ладислас Войцек. Вы были очень любезны со мной, и я вас благодарю. Но позвольте мне вам сказать, что, когда вы меня поддержали, мне оба раза словно обожгло руку, и я почувствовал себя лучше. Значит, вы обладаете особой силой?

Себастьян улыбнулся.

— Нет, конечно. Просто вас ободрила чужая доброжелательность. Я рад этому.

Казалось,

это не убедило Войцека. Себастьян вновь открыл книгу о каббале, чтобы возобновить чтение, но вскоре должен был от этого отказаться, поскольку после Линца тряска стала откровенно ужасной. «При такой езде карета скоро потеряет колесо, если не свалится в одну из пропастей, окаймляющих дорогу», — подумал он. В тусклом освещении кареты Войцек казался еще бледнее, чем прежде. Себастьян вытащил из-под сиденья пакет с провизией, состоявшей из маленьких пирожков, купленных в Вене, и бутылки сливовой водки. Видя, что его визави в довольно жалком состоянии, Себастьян предложил ему угоститься, на что тот с удовольствием согласился.

Когда Войцек снял одну из своих митенок, Себастьян увидел, что рука бедняги покрыта красной сухой кожей. Его взгляд невольно задержался на этом удручающем зрелище.

— Иоахимштальская земля, — пояснил Войцек со вздохом.

Себастьян не знал, что это за земля, но заподозрил, что именно ею набита сумка пассажира.

— Не слыхали про нее? — удивился Войцек. — Хотя вы ведь, похоже, в отменном здравии. Ее применяют в лечебных целях. Средство просто чудодейственное, но, увы, для других, не для меня.

— Чем же она чудесна?

— Припарки из нее излечивают чахоточных. Порой даже совершенно безнадежных.

Себастьян удивился:

— Может, она содержит серу?

— Не знаю. Но, похоже, она идет во благо только больным, потому что мне она сожгла руки и тело. Я уже не первый год с ней вожусь.

— В самом деле, — заметил Себастьян, — злоупотребление лекарством может оказаться губительным для здорового человека. Но зачем вам постоянно с ней соприкасаться?

— Я добываю ее на своем участке, а потом продаю аптекарям, которые мне ее заказывают. И местным, и в Баварии. Я ее продавал по всем немецким княжествам, вплоть до Дании и Ломбардии. А сейчас собираюсь сделать значительную поставку в Нюрнберг. Но явно взял с собой больше, чем позволяют мои силы.

— Она дорогая? — поинтересовался Себастьян.

— В последние годы цена значительно возросла. Достигает сотни талеров за фунт, то есть девятьсот каратанисов.

Себастьян вскинул брови: это был доход средней буржуазной семьи за полгода.

— Но надобно сказать, — добавил Войцек, — что одного фунта хватает на тридцать припарок.

— Вы единственный разработчик месторождения?

— Пока да. Но предполагаю, что после моей смерти, которая наверняка уже не за горами, все мои залежи захватят родственники или воры.

— Но раз вы, если не ошибаюсь, богаты, то зачем самому перевозить эту землю?

Войцек печально улыбнулся.

— Три поставки, которые я доверил своим приказчикам, по назначению так и не прибыли, а люди исчезли. Две другие прибыли куда надо, я это знаю точно, но эти мошенники, которые только именуются аптекарями, утверждают, что ничего не получили. Я на этом потерял пятнадцать тысяч талеров. Это много.

— Наверное, эту землю вы и везете в дорожной сумке, которую я помог вам донести?

— Да. Там ее тридцать пять фунтов, плюс свинцовый ящик.

— Свинцовый ящик?

— Чтобы она не сжигала руки перевозчикам, не говоря уж о других частях тела. Мы испробовали и более легкие металлы, но по-настоящему защищает только свинец.

Себастьян заявил, что ему любопытно взглянуть на эту таинственную землю.

Всю оставшуюся дорогу Войцек подробно рассказывал о том, как аптекари и врачи применяют иоахимштальскую землю: смешивают ее один к пятидесяти с белой глиной, хорошенько разминают, чтобы получить однородную массу, и делают из нее своего рода корсет, который прикладывают к телу человека, пораженного чахоткой. Через два часа снимают, и чаще всего уже через несколько дней наступает заметное улучшение. Можно из нее делать также пластырь для излечения опухолей. Прикладывают трижды за два часа с интервалом в три дня. И опухоль порой уменьшается наполовину, а то и совершенно исчезает.

На следующей остановке, в Пассау, Войцек попросил грузчика снять сумку и перенести ее в трактир при станции. Когда он открыл ее, Себастьян увидел внутри большой еловый ящик. Войцек с трудом поднял крышку — она тоже была обита свинцом. Ящик заполняла темно-серая, с металлическим отливом земля.

— Смотрите, — сказал Войцек, наполовину откинув крышку.

В полутьме казалось, что земля светится. И при этом излучает какую-то неведомую энергию.

Себастьян задумался. Посмотрел на Войцека, закрывавшего ящик.

— Сударь, — сказал он, — неужели вы и впрямь рассчитываете, при вашей-то изможденности, в одиночку доставить эти тридцать пять фунтов до Нюрнберга?

— Да, а что? — спросил тот, несколько озадаченный.

— А потом еще предпринять нелегкое возвращение?

Войцек захлопал глазами.

— Что бы вы сказали, если бы я купил у вас весь ваш груз, а вы налегке пустились бы в обратный путь?

— Весь груз? Но здесь тридцать пять фунтов!

— Что представляет собой три тысячи пятьсот талеров. Половину я вам оплачиваю звонкой монетой, а другую — векселем, выписанным на один венский банк.

— Но что вы собираетесь с ней делать?

— Я химик. Хочу изучить эту странную землю.

Войцек был в растерянности.

— Вы довольно богаты, — сказал он в конце концов, — если удовлетворяете свое любопытство по такой высокой цене.

— Для моего любопытства средства у меня найдутся. Я — граф фон Вельдона.

— Вы живете в Вене?

— Жил. Мои дела ведут меня дальше.

— Но как же ваш счет в Вене?

Себастьян улыбнулся.

— Сударь, вы получите деньги по этому векселю сразу же по предъявлении. У господ Видерманна и Майера.