Сен. Возврат (версия без мата)
Шрифт:
— Я верну деньги! — заорала женщина.
— Мне они не нужны, — покачал головой Первый, — к тому же уважаемый учитель моего господина лично обеспечит вам безопасность.
— Ты не сделаешь это! Я не позволю! — произнесла девушка и закрыла гадалку спиной.
Первый и Бератрон переглянулись. Лич всем своим видом показывал, что он вмешиваться в происходящее не станет — пусть телохранитель Сена разбирается сам. Все-таки это его идея…
Юноша долго смотрел в глаза Джулы, потом сделал короткий шажок к ней и нежно привлек к себе:
— Когда ты в гневе, то безумно прекрасна.
Девушка
— Что?
— Ты очень красивая, — рука юноши скользнула вверх по спине Джулы до самой шеи и ласково перебрала её волосы, — я никогда не видел никого красивее…
Девушка обмякла в руках Первого и он подхватил её на руки. Несколько секунд ласково, с легкой улыбкой полюбовавшись на Джулу, юноша вернул на лицо привычную маску равнодушия и бережно уложил красавицу на ближайшую софу, прикрыв пледом.
— Неожиданный талант, — произнес лич, удивленно наблюдая за манипуляциями Первого со стороны, — неужели ты умеешь голосом выводить людей из сознания? Очень редкий дар!
— Не умею.
— Тогда как? Ты же просто говорил комплименты и магией не пользовался.
— Есть несколько точек на шее человека, и его можно погрузить в сон, нажав на них с определенной силой.
— Поразительно, — уважительно кивнул Бератрон, — не зря Сен вложил в ваше обучение столько денег.
— Господин очень умен, — согласно кивнул Первый, — но пора приступать. Вы готовы? — обратился юноша к гадалке.
Та в ответ только испуганно помотала головой.
— Жаль, — холодно произнес ученик Боя, — придется…
— Подожди, — прервал его лич, — ты её слишком пугаешь!
Юноша равнодушно передернул плечами, психологическое состояние женщины сейчас его волновало меньше всего.
— Любезная, — мягким голосом обратился Бератрон к гадалке, — я понимаю ваши чувства. Вы сейчас сильно напуганы и ошарашены произошедшими событиями. Но выбора у вас действительно нет. Вот этот молодой человек фанатично предан своему господину и пойдем на всё, чтобы добиться собственной цели. Да и мне мой старший ученик небезразличен. Поэтому я предлагаю вам сейчас выпить чашку травяного чая и успокоиться. Я лично стану контролировать ритуал и гарантирую вам безопасность. А я, смею на это надеяться, один из лучших магов в мире. И моя основная специализации — это демонологии. Даже если здесь и сейчас внезапно окажется высший демон, то я его уничтожу за несколько минут. А уж защитить ваш разум от удаленной атаки для меня не составит никакого труда.
— Я никогда о вас не слышала, — пролепетала гадалка.
— Еще бы, — усмехнулся лич, — меня убили задолго до вашего рождения.
— Что значит, убили? — робко спросила женщина.
— Вы производите впечатление образованной женщины. Я думаю, вам известен смысл слова убить. Кстати, где вы учились?
— Естественно, в академии Волшебства. У меня нет титула.
— Титул не главное, — тихо произнес лич, — главное усердие и желание. Ну и толика таланта. Начнем через десять минут. Я подготовлю зал для ритуалов, а вы пока выпейте чаю.
Лич всегда отличался пунктуальностью, поэтому ровно через положенный промежуток времени, все собрались в ритуальном зале. Бератрон долго закреплял артефакты на голове и теле гадалки, параллельно объясняя их смысл:
— Это преобразователь ментального поля, необходим для проецирования ваших мыслей на шар иллюзий. Он нужен для того, чтобы мы своими глазами смогли увидеть видение. Это стабилизатор астрального поля. Это обманки для нематериальных сущностей, если на вас начнется атака, то они перенаправят внимание тварей на ловушки для душ. Эта короткая веревка — браслет, который долгое время носил святой из ордена Вселенской Чаши. Они помешаны на равновесии и стабильности, поэтому в случае резкого изменения обстановки вокруг — браслет откатит окружающую реальность обратно.
Лич произносил свой монолог теплым, но уверенным, голосом, поэтому к концу речи женщина успокоилась.
— Всё готово? — гадалка вздрогнула от равнодушия в голосе Первого и испуганно на него взглянуло.
— Да! — раздраженно бросил лич, который так долго успокаивал женщину, а этот молокосос одной своей фразой все испортил. Несколько секунд подумав, Бератрон мстительно произнес. — Ты бы лучше подумал о том, что говорить Джуле, когда она проснется.
— А она будет в бешенстве, — то ли вопросительно, то ли утвердительно проронил юноша.
— Можешь не сомневаться, — согласно кивнул лич и обратился к женщине, — Жозефина, пора начинать. И не сомневайтесь, ваша безопасность в надежных руках.
Гадалка окинула быстрым взглядом подтянутую фигуру лича, слегка покраснела и быстро кивнула.
Некоторое время Жозефина настраивалась на ритуал, затем она смогла ухватиться за нить жизни, и её разум легким перышком скользнул вдаль. Артефакты иллюзий замерцали и выдали объемную картинку на свободной половине зала. Первый подобрался и уставился на неё, тщательно запоминая мельчайшие детали.
Невысокий старик шел по едва различимой тропинке между высоких скал. С трудом опираясь на грубо исполненный посох правой рукой, он переступал камни и смотрел под ноги. Одежду старику составлял свободная рубаха без рукавов серого цвета, и под стать ей шаровары такого же цвета. Ступни защищали грубые сандалии из рыбьей кожи. Через все тело в несколько слоев намотана цепь странного, пугающего темно красного, почти кровавого окраса. Из-под рубахи вместо левой руки торчала уродливая культя. А правая рука поражала своим отвратительным видом: дряблая кожа, вся покрытая кровоточащими струпьями. Капли крови иногда падали на камни, которые сразу же начинали шипеть и плавать, но старик не обращал на это внимания и медленно брел дальше.
— Где мой господин? — медленно спросил Первый.
Гадалка глубоко вдохнула, и изображение приблизилось почти в упор к лицу старика. Издалека он казался полностью лысым, но вблизи стало видно, что в некоторых местах пробиваются короткие грязно–серые пучки волос. А весь его лик испещрен ужасными уродливыми шрамами, под которыми угадывалась сложная красно–черная татуировка. Первый взглянул в глаза старика: вместо радужной оболочки — огромные омуты извечной тьмы. А в красном зрачке плещется боль, безумие и что-то по–настоящему страшное.