Сэнгоку Дзидай
Шрифт:
Второе письмо пришло от моего потенциального союзника, правда, географически весьма отдаленного, могущественного правителя княжества Сацума — Симадза Такахиса. Дайме клана Симадза был фактически повелителем целого острова Кюсю. Более того, последние полвека Кюсю здорово христианизировалось и Такахиса (сам христианин) даже посылал своих сыновей учиться в Рим. Там самураи приняли сан и стали первыми японскими священниками в истории католицизма. Дайме предлагал мне дружбу, торговое соглашение и что еще важнее помощь в поставках современного вооружения. Видимо, иезуиты уже успели отослать ему голубя с кратким изложением наших переговоров. Идею с возвратом власти Императору Такахиса поддерживал обеими руками, видимо надеясь отсидеться на своем острове. Либо проимператорские силы возьмут верх, либо Регенты скрутят наглого Сатоми, а там глядишь, как в анекдоте про Ходжу Насреддина — или ишак умрет, или падишах. Насколько я помнил из истории, отсидеться у Такахиса не вышло. После того, как к власти окончательно пришел Тоётоми Хидэёси и вынес всех на Хонсю — следующим ходом
По здравому размышлению, я принял предложение о союзе. Дело было даже не в порохе и не в огнестрельном оружии, которое мне, разумеется, было нужно. Кюсю — важный форпост на пути к Китаю. Еще не завоеван крупный японский остров Окинава (тот самый, где спустя 400 с лишним лет американцы устроят свою военно-морскую базу). Сейчас на острове существует относительно независимое государство Рюкю во главе с королем Сё Хаси. Рюкю активно торгует со всеми близлежащими странами — корабли королевства свободно заходят в порты Китая, Японии, Кореи, Вьетнама, Сиама, Малакки, Суматры, Борнео… Кстати Сё Хаси имеет титул вана, пожалованный ему Императором Китая, как говориться за вклад в дело развитие двухсторонний взаимоотношений. А на самом деле за то, что во-первых, не позволяет вако устраивать базы на Окинаве, а во-вторых, платит Китаю дань. Вектор внешней экспансии Японии после объединения страны под властью императора мне был очевиден. Империя Мин, под натиском маньчжуров вот-вот падет. Следуя мудрому афоризму Ницше — Падающего толкни — Япония вполне может успешно захватить все земли, начиная от Тайваня вплоть до Пхеньяна. Планы захвата Кореи мне не казались циничными или наполеоновскими. Ведь если посмотреть историю, то станет понятно, что Корея всегда была эдакой азиатской Польшей. Недогосударством, постоянно теряющим свою независимость.
Сначала в 108 году до н. э. древний Чосон завоевывают войска китайской династии Хань. Корея номер раз прекращает существовать. Корея номер два, сплав королевств Силла, Пэкче и Когурё в десятом веке распадается на составляющие самостоятельно. Дальше бедных корейцев завоевывают монголы. 80 лет ига. В 16-м веке армия Хидэёси высаживается на корейском полуострове и захватывает Сеул. В результате вторжения японцев, новое государство Чосон чуть-чуть не прекращает существование. Спасает ситуацию — иностранная помощь одновременно маньчжуров и китайских армий династии Мин. Девятнадцатый век, новая война между Китаем и Японией. И опять на территории Кореи. Только в этот раз японцы побеждают и устанавливают протекторат над страной, убивая попутно корейскую королеву. Двадцатый век. Русско-японская война. И опять под раздачу попадает Корея. Япония окончательно аннексирует азиатскую Польшу. Тридцать пять лет, до разгрома Японии союзниками, Корея находится в статусе колонии. Проводится политика ассимиляции и японизации населения. Финал известен. Корея волей чужих держав разделена на две страны, которые вот-вот сцепятся друг с другом. Вывод? Семилетняя война между Кореей и Японией в 16-м веке — историческая неизбежность. Слишком слаб и нестабилен сосед. Либо его завоюют маньчжуры, либо, что скорее всего — победитель в гонке под названием Сэнгоку Дзидай. А если стадо быков нельзя повернуть, надо что сделать? Правильно, его возглавить! И установление союза с кланом Симадзу — первый к тому шаг.
Пишу дайме Такахиса пространное письмо, где описываю свое видение ситуации, мягко зондирую почву на предмет династического брака. Брат Хайра еще не женат — можно покрутить варианты.
Третье послание было от посла Китая при японском императорском дворе — Чжоу Ли. Иностранный дипломат восхищается моим призывом вернуть власть Го-наре, готов всячески способствовать победе сил добра, спрашивает какую помощь может оказать династия Мин в деле установления божественного порядка на японских островах. Ага, так я и поверю этим слащавым заверениям. Китайцы очевидно гнут свою линию. Если в Японии свергнут сёгуна и регентов, а Го-нара станет единственным владыкой страны, то можно будет опять потребовать признать вассалитет династии Мин и платить Поднебесной дань. Таки заходы послы Китая делают уже не в первый раз, регулярно получая отлуп, но продолжая гнуть свою линию (например, в официально переписке, императора Японии продолжают называть всего лишь королем государства «Ва»).
В ответном письме осторожно зондирую почву относительно если не отмены, то хотя бы смягчения политики «хайцзин», т. е. указа о запрете на морскую торговлю с иностранцами. Мягко намекаю, что если китайский император сделает первый шаг и например, разрешит заход в порты кораблей самых лояльных к династии представителей японской аристократии, то в случае победы этих самых представителей в междоусобной драке дайме, благодарность победителей будет безграничной. Как лично к Чжоу Ли, так и к Китаю в целом. В качестве примера вкладываю в письмо рапорт моего брата о разгроме пиратской базы в Аве. Дескать, глядите — клан Сатоми уже делом доказывает свою приверженность правилам, установленным императором Чжу Хоуцуном (а скорее всего его дворцовыми евнухами, из которых по сути состоит правительство и секретные службы). Поколебавшись минуту, добавляю к письму и рапорту вексель «Ямада хагаки» (синтоистского храма в Исэ) на десять тысяч коку. Если уж играть по-крупному, надо ходить с козырей. Подкуп чиновников — обычное дело в Китае, а после захвата Эдо и казны Нориката, я стал обладателем запасов золота почти на 200 тысяч коку. И хотя мне в ближайшее время предстоят огромные расходы по найму новой армии, вооружению и экипировке самураев, я вполне мог себе позволить дать взятку китайскому дипломату. Ведь если удастся получить разрешение на заход моих кораблей в порты Поднебесной, я в десятки и сотни раз окуплю затраты. Во-первых, большие доходы принесет закупки шелка, фарфора, пороха — все того, что в Японии либо не умеют делать, либо по каким-то причинам не могут. Во-вторых, я планировал начать сманивать искусных мастеров, которые скоро массово побегут из страны из-за нашествия маньчжуров. Опасность от монголов такова, что правительство Поднебесной возобновит брошенное несколько сот лет назад строительство Великой китайской стены.
Последнее письмо было самым важным. Я это понял сразу, как только взял послание в руки. Начнем с того, что оно было запечатано с помощью стилизованного изображения 16-лепестковой хризантемы — символа императорского дома Японии. С обратной стороны на бумаге была нарисована цапля танко, держащая в клюве и лапах три королевские ценности, принесенные на землю богом Ниниги-нох-Микото и лично переданные своему внуку Дзимму Тенно — меч, зеркало и бриллиант. Первый земной император в свою очередь передал их сыну, тот внуку — так они дошли до нынешнего монарха Го-нары. Собственно это и было его письмо. Начиналось оно пафосно: «От имени 105-го Императора Япония, Го-Нара, Сына Неба и Земли, Морей и Гор, Мы приветствуем нашего верного вассала Сатоми Ёшихиро сына дайме Сатоми Ёшитака…». Томохито писал о себе в третьем лице, используя самые патетичные иероглифы из всех возможных, но общий смысл послания я понял. Во-первых, я замечен, мои лозунги взяты на вооружение. Во-вторых, Го-Нара завуалировано дал понять, что по всей стране у нашего движения есть сторонники. В-третьих, скоро стоит ожидать больших перемен. В четвертых, наши главные враги — северные и южные регенты, которые пойдут на все, чтобы удержать власть. И последнее. Я должен оказывать любую помощь лицам, предъявившим перстень Го-Нары с изображением хризантемы.
Последнее требование мне показалось несколько наивным. Кто же такие вещи открытым текстом пишет в письме, которое может перехватить кто угодно? У всех более-менее продвинутых дайме есть специальные службы сокольничих, которые занимаются перехватом чужих почтовых голубей. Впрочем, видимо ситуация у Го-Нары была пиковая, раз он решил организовать заговор таким образом. То, что меня втягивают в мятеж против пока еще законной власти сёгуна, которому кстати, дед Томохито выдал мандат на правление Японии — не было никаких сомнений.
Все, что я тут делал до сих пор — пока укладывалось в пограничные войны. Ну, да, эксцентричный дайме, носится с идеей реставрации власти императора, поднял его флаг над Эдо. На деле пока лишь замечен в мести за отца (имеет полное право!), да захвате провинции Мусаси (а кто не захватывал чужие провинции?). Но внимание к моей пока еще скромной персоне самого Го-нары все меняет. Это уже не выскочка — прихлопнуть и забыть. Тут на кону стоит вся страна. Ставки очень высоки. Что же мне ответить Томохито? Разумеется, начать с верноподданнических заверений, намекнуть, что все указания государя я выполню неукоснительно. Что же еще? Надо попросить какую-нибудь должность при дворе! Это придаст мне легитимности в глазах сотен японских дайме и они уже не смогут так легко отмахиваться от моих посланий.
Уфф. Заканчиваю с корреспонденцией, запечатываю последнее письмо и отдаю его Сабуро. День начинается тяжело и тяжело продолжается. Не успеваю закруглиться с каллиграфией, как тут же на меня обрушивается такое количество дел и посетителей, что диву даешься, как вообще дайме тут имеют свободное время. Или они делегируют полномочия нижестоящим чиновникам? И вопросы то все какие-то с подковыркой. Ну, допустим военных я отпускаю быстро. Произвожу глав семей, а также капитанов Мотосуги, Ямадо, Цурумаки в генералы, Хиро-сана в фельдмаршала — Рекугун Генсуи по-японски. Приказываю начать мобилизацию в провинции, найм ронинов в новые полки. Решаем, что численность армии должна достигнуть тридцати тысяч человек. Выделяю на все это средства, доспехи (благо добыча позволяет вооружить почти всех новобранцев). Обещаю обоим Абе — молодому и старому — новые фитильные ружья для экипировки еще тысячи теппо. Согласовываем срок обучения новых аркебузиров (должны быть готовы к августу), места дислокации подразделений, вопросы снабжения. Военные уходят, входят штатские. Это главы семи «кабунаками» — объединений торговцев, руководители десяти «дза» — союзов ремесленников и четыре новых коор-бугё — сити-менеджеров Эдо, назначенных мной вчера. Справа занимает свое место казначей Сабуро Хейко, который все больше выполняет функции главы правительства.
Пока вся эта толпа рассаживается, отдуваясь пьет чай, поданный слугами — я мысленно вытираю пот. Сейчас они врежут по моей некомпетентности. Надо их чем-то опередить. Объявляю о двукратном снижении налогов. Для всех — крестьян, торговцев, ремесленников всех трех провинций. Бурные аплодисменты. Нет, это я шучу, хлопать тут не принято, но низкий благодарственный поклон я заслужил. Жду минуту пока все вернут свое тело в вертикальное положение, сотрут восторженное выражение с лиц и добавляю ложку дёгтя в эту бочку. В обмен на снижение налогов требую новых методов ведения хозяйствования. Для каждой касты я напишу свои установления, что и как крестьяне, торговцы и ремесленники должны делать по-новому. А пока прошу меня простить — дела! Быстро сваливаю из приемного зала. Надо срочно изучить тему и проехаться по Эдо. Посмотреть чем живет народ, да и что за провинция мне досталась от Нориката.