Сэнгоку Дзидай

Вязовский Алексей

Однако тут же возникает новая проблема. Глава моей охраны Эмуро Ясино рапортует, что у ворот замка собралась большая толпа жителей. Кто-то вывесил рядом со стенами текст моей Клятвы и теперь там аж целый митинг образовался. Люди бурно обсуждают прокламацию, спорят и пару раз дело чуть до потасовки не дошло. Около тысячи человек закрывают проезд. Эмуро-сан интересуется, надо ли разогнать этих бездельников или пускай читают дальше мои обещания? Разгонять запрещаю, интересуюсь можно ли выехать из крепости другим путем? Оказывается есть боковые ворота и через них мой кортеж отправляется на инспекцию Эдо.

Глава 18

Если ты уразумеешь одно дело, тебе

откроются также восемь других.

Хагакурэ

Первым делом я захотел составить общее

представление о городе. Для этого наш кортеж взобрался на взгорок, откуда открывался хороший вид на Эдо. Охрана, а в этот раз помня тибовские приключения, я взял с собой кроме Эмуро Ясино еще пятьдесят гвардейцев, уже ничему не удивляется. Хочет дайме посмотреть на город — кто же ему может запретить? А Ясино-сан так еще со спокойной физиономией взялся меня просвещать, благо он уже был не раз в Эдо. Оказывается, начальника моей охраны здорово помотало по Японии. Был он и на Кюсю, и на острове Сиккоку и даже в столице Киото. Эмуро оказался бывшим ронином, которого приютил мой отец. Интересуюсь его плечом.

— Все зажило, господин, беспокоиться не о чем — благодарно смотрит на меня Ясино-сан — Акитори-сан — очень хороший врач, я надеюсь, что скоро он сможет присоединиться к нам.

— Некоторые раненые не могли двигаться с армией, поэтому я приказал им оставаться в Хиросиме. Почему некоторые кварталы Эдо отделены стенами друг от друга? — меняю тему разговора я.

— Так распорядился Нориката — пожал плечами начальник охраны — У него была странность, что каждая каста — самураи, монахи, крестьяне, ремесленники, торговцы не должны смешиваться. Каждая дза и кабунаками имеют свой квартал. Самураи живут слева от замка, торговцы — вон те, две центральные улицы, ремесленники сразу за торговцами и так далее.

Наверное, такое компактное расселение помогает собирать налоги, контролировать лояльность горожан — подумал я про себя.

В городе путем умножения я насчитал порядка тысячи домов, принадлежащих воинскому сословию (интересно, где теперь их хозяева?), и примерно пять тысяч построек обыкновенных жителей. Десять кварталов (или мати) — по одному на каменщиков и строителей, кузнецов и оружейников, красильщиков (на отшибе — оно и понятно, запахи), ткачей, варщиков сакэ (их оказалось около ста семей!), купцов и менял. Были свои участки в городе у гейш, рыбаков (на берегу моря) и одно гетто (по другому не назовешь) у париев (эта).

Ну, что ж. Картина ясна. Эдо — город ремесленников и торговцев. Тысяч пятьдесят человек. И как только мы его пятью тайданами взяли? Ведь он в шесть-семь раз больше Тибы!

Осмотр начинаем справа налево. Въезжаем в первый квартал. Он отделен отдельным рвом и стеной. Через ров перекинут аккуратный мостик. Тут живут и работают строители. К ним в Японии относят все сопутствующие профессии — плотников, штукатуров, гончаров (стены делают из глины и соломы), циновщиков и даже специалистов по производству бумаги. Ее кстати, производят из волокон внутреннего слоя дерева под названием шелковица, а вовсе не из тряпок, как это сейчас происходит в России и Европе. Бумаги требуется очень много и в основном не для писем, стихов и книг, а как элемент дизайна домов. Климат тут жаркий и в домах внутренние перегородки сёдзи делаются из бамбука и бумаги. Едем по главной улице. Прямо на нее выходят мастерские камнетесов. Мастера вырезают из камня то ли собак, то ли, если судить по гриве, львов. Подъезжаю, интересуюсь. Все валяться ниц, но я уже привыкший к местным нравам и просто жду. Люди встают, окружают наш отряд и начинается беседа. Вперед протискивается глава местного дза, жилистый старик по имени Лю. Он оказывается корейцем, сбежавшим в Японию после начала междуусобной войны.

Беру его на заметку, выясняю, чем занимается дза. Резчики выполняют заказ синтоистского святилища — священникам срочно потребовались на вход статуи полубогов, охраняющих храм. Недавно в Эдо банда гокудо, больше известная в народе как якудза, ограбила молельню и вместо того, чтобы нанять охрану, попы решили защититься с помощью потусторонних сил. А что! На набожных воров может и подействует. С любопытством расспрашиваю корейца о якудза. Оказывается, таки да, в Эдо есть организованная преступность. Очень напоминает российскую действительность начала 90-х годов. Во главе стоит местный «вор в законе» — оябун. Ему подчиняются «центровые» и «смотрящие» — кумитё. Дальше идут

бригадиры — сятэй. В бригадах состоят рядовые якудза и молодежь (вакасю). Причем последняя — самая опасная категория. Отморозки. Не соблюдает никаких правил, могут убить просто так, и главное: не режут фаланги пальцев при «залете». А это оказывается важно! Если преступник нарушил воровской закон — а в Японии все, включая уголовников, соблюдают определенные правила и ритуалы, то он при своих товарищах отрезает себе фалангу. Сначала на мизинцах, потом на других пальцах. И таким образом, постепенно исключается из профессии! Ведь чем меньше у тебя фаланг, тем хуже ты можешь держать в руках мечи, ножи и прочий воровской инструмент. Такое вот самоочищение касты.

Стоило начать корейцу рассказывать про местных якудза, так сразу посыпались жалобы от всех остальных. Кого то ограбили на улице, кого то обчистили шулеры… Выясняется, что у банд есть четкая специализация. Есть разновидность банд под названием — Тэкия. Занимаются скупкой и торговлей краденным, вымогательством, рэкетом, крышеванием торговцев и ремесленников. Именно тэкия — главная головная боль Эдо. Те же строители, платят оябуну за каждый полученный заказ. По-русски выражаясь, откатывают процент.

Другая разновидность банд — Бакуто или игроки. Все притоны, весь игорный бизнес — под их контролем. Последний писк моды городской преступности — в Эдо появилась первая опиумная курильня. Опиум контрабандой возят из Китая. Кореец с хмурым видом сообщает, что уже несколько достойных глав семейств подсели на эту заразу. Наконец, третий вид якудза — гурэнтай или «силовые» группировки. Налеты, разбой, заказные убийства — вот чем занимаются представители этой банды.

Делают себе в памяти пометку заняться преступным миром. Ликвидировать его не получится — ни одной стране мире не удалось решить проблему уголовников — но вот отморозки мне в городе и провинции — точно не нужны! Аккуратно перевожу разговор на проблемы строителей. Все уже знают о снижении налогов и опять начинают кланяться, благодарят. Однако мое обещание о «новых установлениях» — пугает. Жизнь тут медленная, методы работы давно сложились и никто не горит желанием встать в авангарде прогресса. И действительно, представьте, что вы мастер-камнетес. В раннем возрасте родители фактически продали вас в рабство мастеру. Вы стали подмастерьем. Десять лет овладевали всеми навыками, доводили их до автоматизма. Жили в доме мастера и были в сыновнем (т. е. неоплатном) долгу перед ним. После окончания обучения работали еще лет десять на своего патрона, учили тайный язык, обрастали заказчиками. Наконец решили открыть свое дело. Получили рекомендацию двух мастеров, вступили в дза. Оплатили входной взнос (не маленький), авансировали налоговый платеж (дайме плевать пойдут у вас дела или нет — свои деньги он хочет получить вперед). Еще несколько лет пахали на себя. Много не скопили, ибо налоги велики, свободного ценообразования нет (цены диктует дза). И вот теперь вам предлагают рискнуть и внедрить новые методы работы. Вы пойдете на это? Сомневаюсь.

Вот именно это сомнение я вижу на лицах строителей. Что же делать? Начнем с малого.

— Мастер, Лю — обращаюсь я к корейцу — замок Нориката ваши бригады строили?

— Да, господин.

— Сколько времени ушло на земляные работы?

— Где-то полгода рыли фундамент — чешет в затылке Лю.

— Смотрите, вот с таким устройством — быстро рисую на песке простенькую тачку в разрезе — Скорость земляных работ увеличилась бы вдвое.

Вытаращенные глаза, скептическое переглядывание. Строители явно сомневаются, но кое у кого из молодых на лицах появляется интерес. Договариваемся с Лю о тестировании моего нововведения на постройке усадьбы одного из городских коор-бугё. Уже выезжая из квартала, сталкиваемся с бригадой строителей, возвращающихся домой. Человек 200 — у всех растрепанные волосы, грязная одежда, рукава кимоно закатаны на локтях. Большинство идут сгорбившись, засунув руки за пазуху. Позади бредут ученики и подмастерья, несут бамбуковые лестницы, строй. материалы, включая обрезки бревен, стружку. Охрана слегка напряглась, но все прошло спокойно. Строители поклонились и продолжили свой путь.