Сэнгоку Дзидай
Шрифт:
Самая главная проблема, которая стояла перед Амакуни — дефицит железной руды и угля. Из-за войны кланов традиционные торговые маршруты с севера оказались перекрыты, однако у меня появилось несколько мыслей, как решить эту проблему. Я пообещал айну в ближайшее время найти способ обеспечить его домны сырьем. Тем более заказ на оружие резко вырос и совсем скоро понадобится много мечей, наконечников для копий и стрел, а также доспехов. Пока обходились трофеями, взятыми на поле боя в Хиросиме и в арсеналах Эдо, но армия росла очень быстрыми темпами — несколько недель и запасы подойдут к концу.
Слово взял Хаяси. Наш аристократ отчитался о запуске нескольких ямчуговых
Ух-ты! Гранаты. Я схватил чугунный цилиндр и начал вертеть его в руках. Зажигалась ручная граната от фитиля примерно пяти сантиметров длинной, который вставлялся в деревянную пробку, затыкавшую затравочное отверстие. Вынул пробку. Внутри цилиндр под завязку был забит зернами пороха.
— Португальцы рассказали? — я кивнул головой на гранату.
— Фарроу — проглотил «л» Хаяси — Пока ждал вас Тибе, много рассказывал о себе. Я некоторые вещи, связанные с войной и порохом записал, обсудил с Амакуни-саном, он отлил корпус, мои самураи забили гранату порохом, вставили фитиль. Ну, а дальше начались трудности. Взрывается либо слишком рано — одному моему слуга оторвало руку, либо слишком поздно. Корпус может разорваться на много осколков, а может всего на два.
Хм. Я повертел гранату в руке. Современные были ребристыми, а это цельнолитая. Вот в чем проблема.
— Корпус надо надпиливать вдоль и поперек — я показал пальцем на цилиндре как именно нужно ставить засечки — Тогда разрываться будет на много осколков. Что касается скорости взрыва. Давайте попробуем внутри оставить небольшую полость и надеть на фитиль пулю. Фитиль будет оставаться обращенным назад вплоть до удара гранаты о землю. Граната падает, пуля, продолжает по инерции движение и втягивает фитиль внутрь корпуса.
Оба, Амакуни и Хаяси посмотрели на меня уважительно. Пообещали усовершенствовать ручной снаряд в ближайшие дни, чтобы новоявленные гренадеры, которых я решил набрать из гвардии могли приступить к тренировкам.
Уже окончательно стемнело. Слуги зажгли фонарики и я, окруженной многочисленной охраной из самураев-псов, которую ко мне приставил бдительный Хотта Абе, прошел на женскую половину. Торжественный ужин в узком кругу, много сакэ и расспросов. Много ахов и слов восхищения моим мужеством (а что я такого особенного сделал, кроме того, как вытащил из пропасти Хандзо?). Финал вечера — я обучаю Тотоми европейскому поцелую губы в губы. Оказывается, японцы совсем не знают о подобных ласках. Жена сначала здорово смущалась, но потом раскраснелась, взяла инициативу в свои руки и даже развила ее в те области, о которых я только мог мечтать.
Глава 26
Имеет значение не сама смерть,
а решимость умереть. Хагакурэ
Сегодня первое сентября — день знаний. Нет, это день знаний, в той, оставленной мной реальности. Здесь же, в средневековой Японии научный багаж даже самых образованных людей — весьма скуден. Школ мало, университетов — пересчитать по пальцам одной руки, астрология — почтенная дисциплина, которой доверяют десятки тысяч японцев (прямо, как читатели гороскопов в Комсомольской Правде — «завтра Луна в асценденте с Меркурием, опасайтесь злых собак и денежных проблем…»).
Двигать прогресс у меня пока получается лишь маленькими шажочками, по чуть-чуть. Я не тороплюсь. Социальное развитие общества не менее важно, чем технические новинки. Поспешишь со станками — получишь луддитов, поторопишься с антибиотиками — начнется
Утро первого дня осени выдалось пасмурным и ветреным. На островах начинается сезон тайфунов, тучи весят прямо у крыши — рукой можно дотянуться. Закончив водные процедуры и позавтракав, я спустился в рабочий кабинет. Опять двадцать пять! Десятки людей в приемной. На входе меня отлавливает мой бессменный секретарь, он же казначей — Сабуро. В руках корреспонденция за время моего отсутствия. Десятки писем и всем нужен срочный ответ. Ладно, займусь ими после.
У меня же из головы с утра не идет та девчонка-предсказательница, ученица гейши. Как же ее звали? Саюки! Как же точно она угадала с Хандзо, да и меня чуть не расшифровала. Надо с ней подробно побеседовать — узнать случайность это или за этой мистикой стоит вполне конкретный материализм. Майко вполне могла быть внедрена в домик гейш с какой то целью. Ну, например, конкурирующий клан ниндзя хотел сорвать задание Хандзо. Хотя нет, не сходится. Эдо я захватил недавно, а работала она в городе явно дольше, чем тут появился я. Впрочем, агентурная работа на островах поставлена на широкую ногу (я уже имел возможность убедиться в этом на своей шкуре), поэтому нужно проявить бдительность.
Приказал послать в Ивовый мир за Саюки. Пока жду, начинаю разбираться с письмами, но внутри какое-то нехорошее напряжение. Возвращаются мои самураи. Первый провал — девчонка сбежала сразу после той вечеринки. Владелица чайного домика, Хисо-сан, уже подала майко в розыск. Требую срочно вызвать ко мне мацукэ. Черте что творится.
Все отводят глаза, Сабуро заикаясь, начал нести какую-то чушь, дескать, меня ждут гайдзины, срочные вопросы.
— Где Мураками?! — спрашиваю в лоб.
Второй удар посильнее первого. Не пережив позора с моим похищением, Мисаки покончил жизнь самоубийством. Да еще так экзотично, разрезал живот крестом — горизонтально, после чего вертикально. Умирал молча в своей комнате, даже не попросив о последней помощи кого-то из самураев. Да… Не уберег я главу шпионов. Чувствовал же, что должность не по нему, но никаких мер не принял. Как отреагирует Гэмбан на смерть своего любовника? Ведь у этого пожилого мужчины, кроме рыжеволосого парня, о котором он в водном зиндане отзывался с такой любовью, нет никого на свете. Суппука Мураками и для меня тяжелый удар — я успел привязаться к пусть и не далекому, но верному самураю. Из-за всех этих моих грязных игр с ниндзя гибнут хорошие люди, а ведь я даже дань памяти отдать Мисаки не могу — его тело сожгли сразу после самоубийства. Хорошо денек начинается! По старому русскому обычаю прошу принести сакэ и устраиваю поминки сам с собой. Заодно поднимаю чарку за погибшего тестя. Не слишком ли дорогая цена за сотрудничество с Ига-рю?!
Чтобы отвлечься от этой паскудной мысли, продолжаю разбирать корреспонденцию. Первым в стопке лежит письмо от лидера религиозного движения Икко-икки («Союза простодушных») — Сузуки Дзуцураи. Приверженцы буддистского учения Дзёдо Синсю, основанной монахом и философом Синраном, приветствуют в моем лице движение за «очищение Земли» от власти дайме и сёгунов. Дзуцураи сходу пытается завербовать меня своей философией, но я все эти околобуддийстские рассуждения быстро пролистываю, пытаясь добраться до сути. Первое, что понятно. Икко-икки — эдакие, средневековые социалисты. Вся власть народу, долой аристократов, мир хижинам, война дворцам. Второе. Товарищи воюют с кланом Такэда. Сингэн осадил несколько замков в провинциях Этидзен и Кага, разрушает храмы Союза простодушных, гоняет их в хвост и гриву. Читаю обширный список притеснений и обид. Пичалька.