Сеньорита Удача-2. Месть богини
Шрифт:
«Дон Альваро хорош собой, обеспечен, но прижимист… С ним переспать было бы приятнее всего, но как заставить платить по моим счетам? – думала она. – Дон Мануэль тоже ничего… Только он – самый небогатый в этой компании… Наёмников охраны даже в расчёт брать нельзя… С бедняками спать – не уважать себя… Дон Карлос… Он не так привлекателен, но обеспечен. Главное, уже влюблён и, кажется, готов потратить то, что заработает в Сантьяго на подарки… Вчера пообещал купить мне новые туфли взамен изношенных… Соврал, что из бескорыстных побуждений… Знаю я эти бескорыстные побуждения…
Ирэне сверху, при спуске с горы, видела самые красивые дома города, выстроенные вокруг главной площади. Где-то там, в этих особняках, в роскоши и богатстве, ей предстояло блистать.
Для этого была нужна роскошная одежда. Логика сеньориты была проста и понятна: если хочешь спать с губернатором или кем-то из его приятелей, надо выглядеть лучше их жён.
Купцы торговой экспедиции рассматривались ей в качестве первой ступеньки к восхождению. Это были люди не её уровня, а на порядок ниже, только выбора не было.
Ирэне было не впервой подниматься из низов. Она была родом из бедной семьи, проживающей в маленьком городке недалеко от Рима. Красота вознесла её в число самых богатых содержанок Вечного Города, но она и сбросила её с пьедестала.
Семь лет назад Ирэне вызвала ревность и ненависть Олимпии Мандалькини 27 , самой влиятельной женщины во всех италийских княжествах. Эту особу прозвали «папессой в юбке», так как она имела неограниченное влияние на папу Иннокентия Десятого.
27
Олимпия Мандалькини – одна из влиятельнейших женщин в истории папства.
Для Ирэне, перешедшей дорогу всесильной Олимпии, шансов выжить не осталось. Пришлось бросить роскошную виллу и бежать в Новый Свет. Тогда у неё были с собой драгоценности, которые она, не умевшая экономить в ту пору, спустила на ветер, стараясь поддерживать привычный ей образ жизни.
Сеньорита стала значительно умнее за последние годы. Пока она в расцвете зрелой красоты, надо устроится в жизни и обеспечить себе безбедную старость.
В Сантьяго-де-Нуэва Ирэне ожидала встретить будущих покровителей. Чтобы всё сложилось так, как задумано, требовалось закрутить яркий роман с одним или несколькими купцами. Сеньориту беспокоило, что торговцы, пытаясь перещеголять друг друга в неуклюжей куртуазности, всю дорогу не заводили с ней речь о том, чего им больше всего хотелось.
Не доехав до города, пришлось остановиться, так как у телеги слетело колесо. Пока мужчины занимались вынужденным ремонтом, Ирэне, заметив ручей поблизости, решила умыться и прополоскать рот.
«Зря я придумала легенду про монастырь!» – думала сеньорита, расшнуровывая шнуровку корсажа, чтобы прохладной водой ополоснуть грудь.
Соблюдать чистоту тела Ирэне была приучена в Риме, но несколько недель ей не удавалось даже протереть тело, так как на перевалах царил холод. Здесь, в предгорье, царила по-настоящему теплая весна. Нестерпимо хотелось вымыться.
Дело было не только в этом. Куртизанке нужна была легкая небрежность в одежде, намёк на откровенность, дающие простор мужскому воображению. До города оставался час пути, а у неё до сих пор не было покровителя. Приоткрытая больше положенного этикетом женская грудь – бесспорный аргумент в принятии решения у мужчин.
– Значит, вы дальше отправитесь в Вальпараисо? – услышала она голос за спиной.
Обернувшись, сеньорита заметила дона Карлоса, который приблизившись, наблюдал за тем, как её пальчики справляются с кожаными тесемками, продетыми в корсаж. Она не успела ещё полностью ослабить шнуровку, поэтому выглядела, к собственному огорчению, очень прилично.
– Грустно думать, донья Ирэне, что скоро буду лишён вашего общества. Где вы намерены остановиться?
– В какой-нибудь маленькой гостинице. Нужно передохнуть немного и поискать достойных людей, с которыми не страшно будет преодолеть путь до Вальпараисо, – потупив взор, скромно произнесла сеньорита. – Вы не поверите… Я так боюсь дикарей-индейцев!
В этот миг она посмотрела на дона Карлоса, как на свою последнюю надежду. Словно бы смутившись собственной дерзости, она тут же отвела взгляд в сторону.
– Сеньорита, я понимаю, что буду выглядеть нескромно… Знаю, что у вас почти нет денег… Если и есть какие-то сбережения, они для дальней дороги и монастыря… – дон Карлос говорил хрипло, с покашливанием, так как простыл в горах. – Зачем вам искать бедный постоялый двор, где полно клопов? Не сочтите за дерзость… Я могу позволить себя снять вам приличную комнату на те несколько дней, которые вы проведёте в Сантьяго-де-Нуэва.
Ирэне шумно вздохнула, как будто бы предложение купца оскорбило её.
– Нет-нет, сеньорита… Кхе! – дон Карлос снова кашлянул. – Ничего предосудительного… Из искреннего к вам расположения… У меня и в мыслях нет посягать на вашу честь… Клянусь, что сам подберу вам достойную компанию до Вальпараисо… У меня гораздо больше возможностей навести справки о всех тех, кто по делам едет на побережье.
– Сеньор, я… не могу, – Ирэне добавила в голос томной, обволакивающей дрожи.
Она оскорбленно вскинула подбородок и отвернулась, чтобы он понял, как она оскорблена.
«Так… Не перегибай палку! – одёрнула она себя мысленно. – Он готов, осталось сойти в цене за мою уступку».
Выждав несколько секунд, Ирэне обернулась и бросила на дона Карлоса ещё один короткий, обжигающий взгляд.
– Вы – самый добрый сеньор из всех тех, кого я встречала, – в её голосе звучала почти настоящая нежность. – Мне… так жаль обижать вас отказом!
Купец закашлялся. Ирэне, не отводя от него глаз, терпеливо ожидала, когда он сможет говорить.
– Сеньорита, я думал, что оскорбил вас… Да у меня и в мыслях не было… Я исхожу из вашего бедственного положения… Позвольте мне оказать любезность и воспользоваться моим гостеприимством… Разве наш путь позволил вам думать обо мне плохо?