Сенсация по заказу
Шрифт:
— Герман Васильевич! — Денис помог ему встать. Профессионально ощупал всего с ног до головы, с облегчением вздохнул — цел. Но все же крикнул в спины сомкнувшимся вокруг них охранникам: — Врача быстро! — Лихорадочно выхватил из заднего кармана брюк белоснежный носовой платок, протянул Шляпникову — стереть кровь.
Но Шляпников оттолкнул его руку почти с брезгливостью, словно Денис протягивал ему нечто отвратительно грязное. И снова полез в салон. Потянул на себя и выволок на асфальт тело Свиридова.
Денис хотел было проверить у него сонные артерии, но не стал: шейные позвонки торчали бугром, шея была неестественно
Водитель Костя вышел сам, но тут же свалился на асфальт, поводя перед собой мутным взглядом. Он был цел, возможно, отделался сотрясением мозга.
В жизни не так часто приходится быть свидетелем смерти других людей. Денису Грязнову случалось видеть такие вещи не раз и не два. Иногда он и сам становился причиной чьей-то гибели, вольно или невольно. Но обычно, как бы тяжело ни было, он твердо знал, что наступит следующий день с его обычными горестями и радостями. Сейчас, глядя на мертвого Свиридова, с которым они совсем недавно спорили и орали друг на друга, он уже ни в чем уверен не был. Давно, очень давно не было ощущения такой безнадежной тоски. Жизнь проходит, подумал вдруг Денис, которому недавно стукнуло всего лишь тридцать семь. Несется, падла, все быстрей и быстрей. Наверно, после пятидесяти он только и будет провожать ее глазами. Впрочем, дожить бы еще до этих пятидесяти…
А Шляпников вдруг сказал своим четким, хорошо поставленным голосом:
— В ваших услугах, Денис Андреевич, я больше не нуждаюсь. Вы уволены.
Глава пятнадцатая
— На Кутузовском полно разных бутиков, часто у богатых дамочек жулики кошельки тащат… Короче, там бардак, — сказал Турецкий.
— Хм… — промычал Меркулов.
— Да точно, так и есть. Взрывник припарковал две машины с взрывчаткой у определенного дома на Кутузовском проспекте. Замаскировал машины под транспорт местных жителей, создал видимость, что эти авто постоянно здесь стоят.
— То есть?
— Да это легко сделать. Можно было, например, накрыть их тентами от дождя, сымитировать платную стоянку…
— Расскажи мне по порядку, что там произошло? — не глядя на своего подчиненного, сказал Меркулов.
— Кортеж машин Шляпникова должен был проследовать по расписанию, но Шляпникова в них не должно было быть — деятельность террористов происходила под тщательным контролем Дениса Грязнова. Он официально возглавлял его охрану. Денис убедил Шляпникова не ехать — под вымышленным предлогом. Денис вычислил взрывника, нашел взрывчатку в заложенной машине, ослабил ее действие, чтобы взрыв был, но локальный — неспособный что-либо повредить. Наверно, взрыв должен был перевернуть первую машину кортежа и блокировать проезд. Дальше в дело вступает снайпер — так считал Денис. Убирать машины совсем он не хотел, потому что иначе не удалось бы вычислить снайпера. Правда, снайпера не было вовсе — это оказалась туфта. Но! В последний момент Денис узнал, что Шляпников все-таки поехал, а он, блин, еще не успел вычислить снайпера… В общем, ничего толкового не вышло. По первой машине выстрелили ракетой, а локальный взрыв был уже потом. Взрывника взяли, но поздно. Погибли люди. Погиб Свиридов — начальник охраны Шляпникова. Шляпников цел. Взрывник молчит, показаний не дает.
— Кто его допрашивает?
— Следственный отдел ФСБ.
— Тогда откуда ты об этом знаешь?
— Имеющий уши… — вздохнул Турецкий. — Интересовался, короче.
— Ну вот что, имеющий уши. Это дело передают в Генпрокуратуру. Езжай в Матросскую Тишину и бери взрывника за жабры. Разберись, откуда он взялся, и размотай всю цепочку. Слишком громкая история. Это уже не личное дело Шляпникова.
— У меня же Белов?! — возмутился Александр Борисович.
— Белов мертв, — жестко сказал Меркулов. — А Шляпников — жив. Слава богу. Спасибо за это тебе и Денису Грязнову.
— Денис вообще-то здорово напортачил, — сознался Турецкий. — И я, естественно, заодно.
На это заявление Меркулов не отреагировал.
— Работай. И докладывай дважды в день… Дело Белова, разумеется, я с тебя не снимаю.
— Разумеется, — язвительно проскрипел Турецкий.
Турецкий, сидя на диване, работал с ноутбуком — готовился к допросам человека, имени которого никто не знал, тот проходил по делу как взрывник.
Ирина, привалившись к плечу мужа, без звука смотрела телевизор.
— Знаешь, Шурик?…
— Да, — сказал Турецкий, не отрываясь от экрана ноутбука, где он просматривал протоколы последних допросов.
— Как-то мне неуютно.
— Замерзла? — машинально сказал Турецкий.
— Нет, я не в том смысле. На самом деле… мне страшно.
— Ну что ты, глупенькая… — Ирина почти успокоилась, и тут Турецкий допустил ошибку: — Первый раз, что ли?
Он почувствовал, как она вздрогнула всем телом.
— Нет, сейчас не так, как обычно. Все очень сумрачно, тягостно…
— То-то я не пойму, о чем ты хочешь со мной поговорить? О разводе?
— Господи, какой ты!.. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Дочка выросла…
— Я заметил, — улыбнулся он.
— Уже неплохо. — Она помолчала. — Давай… заведем еще одного ребенка.
— ?!
Турецкий закрыл ноутбук. Слегка отстранил от себя жену, взял ее голову в руки и внимательно посмотрел в глаза. Взгляд она не отводила.
— А что, я же еще не старая.
— Ты молодая вообще-то, — осторожно сказал он. На комплимент Ирина внимания не обратила. Голос ее дрожал.
— Помнишь, как у Пастернака? Окрыленность дана тебе, чтобы на крыльях улетать за облака, а мне, женщине, чтобы прижиматься к земле и крыльями прикрывать птенца от опасности.
— Красиво, — задумчиво сказал Турецкий.
— Саш, а если с тобой, не дай бог, что случится? С кем я останусь? Ты подумай, каково мне?… С кем?… С кем я буду…
Прозрачные капельки потекли у нее по щекам.
— Со Славкой будешь.
— Господи, не шути так.
— Вот и ты, родная, не говори так. Он обнял ее крепко, и они замолчали. Турецкий закрыл глаза и вспомнил, какой она
была, когда они познакомились. Быстроглазая, легкая, прыгала на диван и сразу поджимала ноги, и юбка кругом вздымалась шелковым куполом и спадала опять… Он открыл глаза. Черт возьми, да она и сейчас не хуже!
Сколько они просидели так — бог весть. Вздрогнули от телефонного звонка.
— Александр Борисович, я квалифицировался в финал! — прокричал кто-то из трубки. Турецкий даже не сразу сообразил, что это Смагин. И уж совсем не понял, что он сделал.
— Что ты сделал?
— Буду бежать в финале чемпионата России. Десятку! Десять километров! Десять тысяч метров!