Сент-Ронанские воды
Шрифт:
— С вашим поверенным, знающим все законы, не так ли, мой мальчик? Но вам-то нужен совет друга, поколесившего по белу свету, знающего и свет и людей, человека вдвое старше вас, который, может быть, даже старается найти обделенного судьбой юношу, чтобы быть ему полезным и помочь даже больше, чем я могу выразить словами. А что до всяких там поверенных, то от них вы получите добрых советов ровнехонько на свою гинею — вам даже не прикинут тринадцатого на дюжину, как у булочника.
— Думаю, что мне не придется долго искать друга, какого вы описываете, — сказал Тиррел, который уже не мог сделать вид, что не понимает намеков старшего джентльмена, — раз я сижу рядом с мистером Перегрином Тачвудом. Но положение сейчас таково, что дела мои тесно связаны с делами других людей, чьи секреты я
— Правильно довериться — здесь самое подходящее слово. Кто мне доверялся, тот в этом не раскаивался. Подумайте, какие выгоды получил бы паша, если бы послушался меня и прорыл канал через Суэцкий перешеек. Турки и христиане, люди, говорящие на самых различных языках и живущие в самых различных странах, все обращались за советами к старому Тачвуду, шла ли речь о постройке мечети или о получении денег по чеку. Ну хорошо! Доброй ночи, доброй ночи.
С этими словами он взял свой подсвечник и потушил один из тех, что стояли на столе, кивком головы указал Тиррелу, что ему следует выполнить свою часть поручения, возложенного на них обоих хозяйкой, столь же пунктуальным образом, и они удалились каждый в свою комнату, испытывая друг к другу весьма несходные чувства.
«Надоедливый и любопытный старик, — думал Тиррел. — Помнится мне, он едва избежал в Смирне палочных ударов за то, что давал некоему турецкому кади советы, которых тот не спрашивал. А между тем он оказал мне услугу, дающую ему нечто вроде права приставать ко мне. Ну что ж, буду отбиваться от его назойливости как сумею».
«Не дается этот Фрэнк Тиррел, — думал путешественник, — так и норовит ускользнуть. Ну и пусть! Даже если он будет петлять, как лисица, я его поймаю. Решено, что его дела станут моим делом, а уж если я не смогу этого добиться, то никто другой и подавно не сможет».
Высказав это филантропическое намерение, мистер Тачвуд улегся в постель, где подушки находились под самым удобным для него углом к матрацу, и, в высшей степени довольный собой, заснул.
Глава 29. ПОСРЕДНИЧЕСТВО
Идите с богом,
Не станем слушать ваши возраженья,
Примите, поразмыслив, предложенье.
Тиррел поднялся и позавтракал очень рано, имея намерение избежать новой встречи с мистером Тачвудом ему предстояло некое дело, где вмешательство этого деятельного джентльмена было бы для него крайне неудобным. Он знал, что его репутация на Сент-Ронанских водах была публично опорочена, и решил требовать столь же открытого обеления своей чести, убежденный в том, что, какие бы важные дела ни привели его в Шотландию, все они должны отойти на второй план, пока не будет восстановлено его доброе имя. С этой целью он решил отправиться в гостиницу на водах к завтраку, когда там будет в сборе все общество, и уже взял шляпу, собираясь выйти, когда к нему явилась миссис Додз с сообщением, что «его спрашивает какой-то джентльмен», а за нею вошел франтоватый молодой человек в сюртуке военного образца с шелковыми кантами и меховой отделкой и в фуражке. Сейчас костюм этот всем примелькался, но в то время его носили только гении высшего разряда. Незнакомец не отличался ни красотой, ни безобразием, но во внешности его была изрядная доля претенциозности, а на лице лежала печать холодной самоуверенности людей, воспитанных в сознании своего превосходства. Со своей стороны, он вгляделся в Тиррела, и так как тот всем своим видом не соответствовал, быть может, представлениям о постояльце Клейкемской гостиницы, он посбавил важности и учтиво представился в качестве капитана Джекила, офицера Н-ского гвардейского полка, протянув одновременно Тиррелу свою визитную карточку.
— Полагаю, что вы господин Мартиньи?
— Я — Фрэнсис Тиррел, сэр, — ответил, выпрямившись, Тиррел. — Мартиньи — фамилия моей
— Я здесь не для того, чтобы спорить по этому поводу, мистер Тиррел, хотя и не имею полномочий признать то, в чем пославший меня, по-видимому, имеет какие-то основания сомневаться.
— Вы, я полагаю, посланы сэром Бинго Бинксом? — сказал Тиррел. — Я не забыл, что между нами произошла злосчастная ссора.
— Я не имею чести знать сэра Бинго Бинкса, — ответил капитан Джекил. — Я пришел по поручению графа Этерингтона.
Несколько мгновений Тиррел молчал. Затем произнес:
— Теряюсь в догадках насчет того, что джентльмен, именующий себя графом Этерингтоном, может передать мне через посредство такого лица, как вы, капитан Джекил. Я считал бы, принимая во внимание наше с ним злополучное родство и отношения, возникшие между нами, что более подходящими посредниками были бы в данном случае юристы.
— Сэр, — сказал капитан Джекил, — вы заблуждаетесь насчет данного мне поручения. Я вовсе не должен передать вам вызов от графа Этерингтона. Как мне известно, вы состоите в близком родстве, что сделало бы подобное намерение противным здравому смыслу и законам природы, и могу вас уверить, что согласился бы скорее пожертвовать жизнью, чем быть замешанным в столь противоестественное предприятие. Я хотел бы, если это возможно, служить между вами посредником.
До этого момента они разговаривали стоя. Сейчас Тиррел предложил посетителю стул и, усевшись в свою очередь, первый нарушил последовавшее затем неловкое молчание:
— Испытав в течение долгого времени столько несправедливостей и обид от вашего друга, я был бы рад, капитан Джекил, услышать хотя бы теперь что-либо способное заставить меня лучше думать и о нем самом и о его намерениях в отношении меня и других людей.
— Мистер Тиррел, — сказал капитан Джекил, — разрешите мне говорить вполне откровенно. Несогласие между вами и вашим братом возникло от такого множества противоположных интересов, что вы не можете быть друзьями. Но из этого отнюдь не следует с неизбежностью, что вы должны оставаться в смертельной вражде.
— Я не враг моему брату, капитан Джекил, — сказал Тиррел, — и не был им никогда. Но другом его я быть не могу, и он слишком хорошо знает, какая непреодолимая преграда легла между нами из-за его собственного поведения.
— Мне известны, — медленно и многозначительно произнес капитан Джекил, — в общих чертах по крайней мере некоторые подробности вашей злосчастной размолвки.
— Если так, — сказал Тиррел, и лицо его вспыхнуло, — вам должно быть также понятно, как тягостно для меня быть вынужденным беседовать на такую тему с человеком мне совершенно посторонним, мало того — другом и доверенным лицом того, кто… Но я не стану оскорблять ваших чувств, капитан Джекил, и потому постараюсь подавить свои. Словом, будьте любезны сообщить мне то, что вам поручено было мне передать, так как я вынужден отправиться нынче же утром на воды, чтобы уладить некое дело» близко меня затрагивающее.
— Если вы имеете в виду причину, помешавшую вам явиться на поединок с сэром Бинго Бинксом, — сказал капитан Джекил, — то все дело уже разъяснено, и инцидент может считаться исчерпанным. Я собственноручно сорвал оскорбительное для вас объявление и заявил, что отвечаю за ваше доброе имя перед всяким, кто вознамерился бы в нем усомниться.
— Сэр, — ответил до крайности изумленный Тиррел, — премного обязан вам за ваши добрые намерения, тем более что понятия не имею, чем заслужено мною ваше вмешательство. Признаюсь однако, что оно меня не вполне удовлетворяет: я привык сам защищать свою честь.
— Осмелюсь заметить, что во всех случаях задача эта для вас не трудна, — ответил Джекил, — особенно же в данном случае, так как вряд ли кто-либо возьмет на себя смелость выступить против вас. Может быть, мое вмешательство и явилось бы совершенно неуместным, если бы на меня не было возложено поручение, требующее конфиденциальной беседы с вами. По соображениям моей личной чести я и должен был выступить поручителем за вашу. Мне известна вся правда об этом деле от моего друга, графа Этерингтона, который всю жизнь должен благодарить небо, не давшее ему совершить тогда чудовищное преступление.