Сентиментальное путешествие в Россию

Бурак Анатолий

Обыск ничего не дал. Ни в просторных, роскошно отделанных и уставленных шикарной мебелью комнатах, ни в подвале, ни даже на чердаке никого не обнаружили. Тогда Салифа, принялась допрашивать "виновника торжества". Это был крепкий мужчина лет пятидесяти с коротким седым ежиком. Причем, по взгляду становилось ясно, что в молодости он и сам не чурался подобных забав. Голословные увещевания, естественно, не подействовали. Пощечины, хоть мегера и била изо всех сил, показались русскому медведю не страшнее комариных укусов.

– Всё равно скажешь.
– Злобно шипела садистка.

Но застигнутый врасплох человек со скованными

за спиной руками только закрыл глаза. Потеряв контроль, арабка начла пытать несчастного и не придумала ничего лучше, чем прострелить ему колено. Сердце бедняги не выдержало, и он обмяк на стуле. Наручники не дали телу упасть на пол и, повалившийся вперёд, он представлял довольно жалкое и, при этом, отвратительное зрелище.

Салифа что-то произнесла на своём гортанном наречии и бандит, к чьей руке я была пристёгнута, раскрыл браслет и несильно толкнул к месту трагедии. А коварная террористка тут же сфотографировала, с помощью телефона с встроенной камерой.

Ну, не сука ли?

Мало ей, что я и так по уши погрязла в их дурацких играх, замешанных на крови, больших деньгах и "здоровой конкуренции". Ей понадобился ещё и повод для шантажа.

Тварь, одним словом. Гадина, и ничего больше.

Так же тихо расселись по машинам и направились в сторону города. До Москвы было около тридцати километров и, видимо не ожидая опасности, боевики несколько расслабились. Впереди загорелся красный сигнал семафора. А, когда подъехали к железной дороге, по рельсам вовсю громыхал товарный состав. Поезд двигался медленно, и тут колонну атаковали с обеих сторон, а так же, спереди и сзади.

Из стоявшей перед джипом Салифы чёрной Ауди высунулся человек с гранатомётом и, неторопливо, как на учениях, прицелившись, выстрелил. Дальше произошло удивительное. Снаряд, пробив лобовое и заднее стекло, прошил внедорожник насквозь и, попав во вторую машину, превратил её в пылающий факел. Одновременно загремели автоматные очереди. Дверца переднего автомобиля распахнулась, и на освещаемый сполохами асфальт вывалилась истошно воющая Салифа. Её волосы горели и, катаясь по земле, та пыталась сбить пламя.

Песок на обочине был грязен, усыпан окурками и усеян плевками, оставленными тысячами пережидающих проходящие электрички путешественников. Но, не думая о гигиене, воющая медуза-горгона принялась горстями сыпать его на голову. Что, в конечном итоге принесло результат. Не знаю уж, шайтан или Аллах уберегли её от шквала пуль но, ей удалось не только потушить огонь, но и остаться в живых.

Всё это я наблюдала, выбравшись из салона, и мышкой юркнув под днище. Несомненно, был риск, что продырявленный во многих местах бензобак, взорвётся. Однако в служившей мишенью кабине оставаться я не пожелала чисто инстинктивно.

Боевики отстреливалась но, поскольку неожиданность и численное преимущество были явно на стороне атакующих, вскоре всё кончилось. Арабка, как и я, мудро вжавшаяся носом в придорожную пыль, осторожно подняла голову и встретилась со мной взглядом. Нехорошее предчувствие закралось в душу и, обдирая и без того изрядно саднящую спину, я полезла из-под машины. Всё так же, уставившись мне в глаза, та вытащила дистанционник и, протянула руку в мою сторону.

В тот момент весь мир для меня сузился до размеров маленькой чёрной коробочки. Не беспокоясь, что могу заработать пулю, я встала на четвереньки. Наручники отнимали драгоценные доли секунды и, оттолкнувшись

ладонями, я прыгнула вперёд словно заяц. Салифа же вдруг сильно дёрнулась и вновь распласталась на песке. Не в силах поверить, что чудом избежала гибели, я посмотрела вверх, и обнаружила стоявшего над убитой человека в камуфляже и вязаной маске-шапочке. Ствол его пистолета дымился и, честное слово, запах пороха, показался приятнее ароматов самой изысканной французской парфюмерии. Бессильно повалившись на залитый кровью и усеянный гильзами асфальт, я закрыла лицо руками и заревела в три ручья.

После десятиминутной бойни спаслись только я да один абрек из первой машины. Сидевший на заднем сидении, он был контужен пролетевшей мимо гранатой. С головы содрало клок кожи, вместе с волосами, но зато, упав на пол кабины, и придавленный убитым товарищем, он ухитрился остаться в живых. Я же оказалась единственной, не получившей ни царапины. А наручники на запястьях очень способствовали тому, что не пристрелили в горячке боя.

Впрочем, цветов и оркестра, а так же заботливой реанимационной бригады тоже не наблюдалось. Тихо стонавшего раненого, словно набитый мокрой ватой тюк, кинули на пол подъехавшего автобуса. Меня так же бесцеремонно запихнули внутрь, толчком направив в сторону сиденья.

Личины нападавшие так и не сняли. На многозначительно поднятые вверх руки и недвусмысленное позвякивание браслетами, естественно, никто не обратил внимания, и я предпочла не высовываться. Слаженность действий и то, что все были одеты в одинаковую форму, априори заставило причислить их к "своим". Но, немного поразмыслив, пришла к выводу, что лично мне смерть Салифы и остальных людей Саид-Керима только навредила.

Мальчишка-то неизвестно где. Михаил по-прежнему томится в застенках на неведомом острове. Я же, похоже, в очередной раз ухитрилась попасть "из огня да в полымя".

Слава Боку, люди в масках, быстро и деловито расправившиеся с десантом из Эмиратов, оказались самым настоящим спецназом, а не частной охранной структурой.

Так и не сняв кандалы, меня с рук на руки передали конвоирам. Те отвели в камеру, и оставили в одиночке скучать до утра. Мысленно посетовав на судьбу, я, в который раз, улеглась на нары и, накрывшись с головой тонким колючим одеялом, попыталась заснуть. Усилий, кстати, почти не потребовалось.

Зато возбуждённая нервная система откликнулась на пережитый стресс весьма адекватно: всю ночь снились кошмары. Салифа успевала нажать адскую кнопку и моя бедная бестолковка кубарем катилась по заплёванной, пропитанной кровью и пахнущей бензином и дизтопливом обочине. В стремительном круговороте я то и дело ухитрялась заметить собственный труп. Над изуродованными останками того, что совсем недавно называлось Мери Райн, стоял арабский боевик с ободранным скальпом, и остервенело всаживал пулю за пулей в бездыханную грудь.

В общем, лязг засова и зычный голос тюремного надзирателя встретила с явным облегчением. Койку традиционно пристегнули к стене и, промаявшись три часа и, с на удивление зверским аппетитом, смолов немудрёный зэковский завтрак, наконец, дождалась вызова на допрос.

– Итак?
– Едва уселась на стул, начал мужчина в штатском.
– Фамилия, имя, год рождения, место жительства?

Набрав полную грудь воздуха и, на мгновенье задумавшись, дабы привести в порядок разбегающиеся подобно тараканам мысли, я начала: