Сентиментальный детектив

Щеглов Дмитрий

Смотреть новорожденного пошли и Клавдия, гостившая тогда, и Рюрик. Клавдия цепко держала за руку мужа. В соседском дворе оседлав хворостинки прыгали два симпатичных огольца, трех и четырех лет.

– Дядя, а у нас братик родился! – радостно объявил один из них.

– Идем, идем смотреть!

Рюрик заметил, как Клавдия несколько раз переводила взгляд со Степана на мальчишек. Вечером она шепнула Рюрику:

– Ольга только одного признает!

Замирились соседи быстро. Вроде и не ругались. Фрол был и не особо пьян. Он радушно предложил гостям разместиться в беседке. Аделина вынесла ребенка показать. Ольга откинула одеяльце и увидела беленькое, пухленькое личико симпатичного сосунка. Лицо у нее

вытянулось. Она удивленно глядела на мужа.

– Ты же говорил… – и осеклась.

Степан взлетел над ней орлом. Назидательным тоном он громко объявил:

– Вот так слухи и рождаются! Поняла теперь? Вы знаете, что мне моя благоверная заявила? Мол, в станице болтают, чертика с рожками, и с хвостом родила соседка. Уже бегает по дому. А он вон, какой красивенький. И на родителя похож!

Рюрик потом долго подтрунивал над Ольгой. Степан не сказал на какого родителя похож, на Степана или Фрола? Или кого на улице пойти, поискать?

И вот теперь эта Аделина прижималась к нему ногой под столом. Вернувшись из сада Рюрик сел рядом с Ольгой. Она ему наложила на тарелку разносолов. Рюрик для вида ткнул пару раз вилкой.

– Устал с дороги? – участливо спросила Ольга.

– Пый, йиж, пока рот свиж, а рот завяне, йисты, пыть нэ станэ! – сказал Степан. Он освежил стаканы и преложил:

– Давай мы с тобой Рюрь родителей наших помянем. Пусть земля им будет пухом. Трудовую, нормальную жизнь они прожили. Отец, вон совсем неграмотным был, а бригадиром виноградарей трудился. Почему? Потому что власть ему уважение сделала, увидала в нем самобытную личность. Что здесь на косогоре раньше росло? Ничего. Весной – алые лазорики, а летом – бурьян. А он видишь, первый насадил виноград. Сад какой вырастил. Беседку сделал. Отец властью был удостоен высокой чести – шесть раз приглашали на Всесоюзную выставку. А поливалку какую устроил. Египетские пирамиды рядом не стояли.

Рюрик согласно кивнул головой. Поливалка знатная была – цистерна вагонная поднятая над землей. Как привез ее отец? И сейчас стоит, за домом на четырех столбах. Покрашенная серебристой краской, она, как иноземный корабль парит над землей. Стоки дождевой воды с крыши дома, попадали прямо в цистерну и больше никуда. А от этого поливального корабля в сад были протянуты трубы, с отростками, апендиксами. И вот когда соседские мальчишки, сверстники Рюрика таскали ведрами воду, поливая рассаду, помидоры и огурцы и прочий овощ, он подсоединял к трубе шланг, и лишь кран открывал.

Помянули отца с матерью.

Рюрик поинтересовался, как живет брат, агроном по специальности. Тот кисло улыбнулся.

– Коли в мае – дождь да гром, то не нужен агроном. Казаки обратно косами косят.

– Так плохо?

– Ну, не очень!

– Совсем нет работы?

– Считай, что нет.

– С твоими знаниями? И никто не спросит?

– Просют та просют, да редко подносют! День бижу, три лежу! – брат рассмеялся. – Ты не переживай, у нас тут на подножном корму перезимовать можно. А я еще на подстанции работаю, дежурным электриком. Знаю, правда только, как рубильник включать, да выключать, а больше там и не надо. Зато, рядом с домом. Это Фрол вон устроился на работу в городе, неделю тут, неделю там. А мне такая работа не по душе.

При упоминании мужа Аделина выразительно посмотрела на Рюрика. Рюрик, как сытый кот, равнодушно отвернулся. Между тем изрядно выпивший Фрол, ревновавший жену лишь в подпитии, бдительный сейчас как никогда, удивился его реакции.

– Рюрька, ты часом не заболел? – спросил он.

– Квелый, ты какой-то! – согласилась с Фролом Ольга. Один Степан, не замечал смурного настроения брата, как всегда сыпал пословицами.

– Вот, попався ночувака, ни цэлуе, ни балака. А не ты ли Аделина, мову брату грусть– причина?

Ольга строго посмотрела на мужа. Шутки Степана всегда переходили дозволенные границы. А Степан продолжал подначивать соседку.

– Ой, гоп гопака, полюбила казака! Ты где будешь спать Рюрька. В саду?

– Перестань! – еще раз одернула его Ольга.

– А я разве на что намекаю? Ха, ха! Поимей в виду, Рюрик. – посмеивался Степан. – когда бабы нам кости перемывают, им можно. А с нашей стороны ни о чем не спроси.

– Ты спрашивай по делу! – сердилась Ольга.

Фрол, сыто рыгнув, подал голос.

– Любопытство, конечно, не порок, но большое свинство.

Аделина и Ольга, видя, что мужья уже хороши, затянули песню.

В садочку гуляла, цветочки рвала,Срывала, бросала, под те ворота.Срывала, бросала, под те ворота,Смеялся казаче, что я – сирота.Не смейся, казаче, что я сирота,Пришел бы ты сватать, а я б не пошла.– Не хочешь, – не надо, а я не прошу!Поеду в Рассею, там краше найду.Объехал Рассею и все городаНе видел я краше, чем та сирота.Вернулся казаче под те ворота,Ой, вышла дивчина, та я сирота.Ой, вышла дивчина, как роза цветет.А наш казачина, ей песню поет:Объехал я милая, девять столицНе видел, я краше, ни глаз, ни ресниц.Был мною навеки получен урокЖди, к вечеру сваты преступят порог.Смахнула дивчина слезинку из глаз.Чего дожидаться, бери мя сейчас.Открою казаче я сердце– вратаСиротские трепетно шепчут уста.Нагнулся казаче. Две вишенки губСладчайшую нежность ему отдают.

Фрол заблагодушествовал от вина и от песни. Он положил руку на плечо Рюрику.

– Ты Рюрька мне дюже нравишься! – вдруг заявил он. – Хошь, я тебе сделаю подарок, от которого у тебя ухи опухнут.

Рюрик на всякий случай отодвинулся от Фрола. Знать набрался до кондиции. Вдруг по пьяни на самом деле врежет в ухо. И выйдет, Степан языком трепал, а он как кур в ощип попал.

– Что за подарок? – нехотя спросил он.

– Сейчас узнаешь.

Дамы тоже бдили своих мужчин. Они оборвали песню. Вино, оно ведь штука непредсказуемая, не знаешь, куда поведет казака; то ли на игрища, то ли на геройство потянет, то ли спать под лавкой уложит. Аделина подошла к мужу.

– Пойдем домой.

– Погодь! – остановил соседку Степан, и подмигнул Рюрику. – Твой Фрол, найився, напывся, царем обратився. Давай послушаем, что он гутарит.

– Молчи жинка. – подтвердил Фрол, беря за руку Аделину. – Я тебя по древнему казачьему обычаю дарю Рюрьке. Со всем твоим, и…и…и моим приплодом, как на Тихом Доне. Владей Рюрька.

– Дурак, ты чего лопочешь? – накинулась на него Аделина. – А ну вставай, пошли домой.

Фрол упирался. Остатки логического мышления подсказывали ему, что он делает что-то не то. Он спросил: