Сентябрьская луна
Шрифт:
В начале зимы Камилла начала догадываться, что у нее будет ребенок. Она до смерти перепугалась и не знала, что ей делать. А Хантер, как назло, уехал по делам в Сент-Луис.
О своих встречах с Хантером Камилла не рассказывала никому. Но сейчас она была в таком отчаянии, что решилась довериться лучшей подруге. Когда Камилла призналась, что ждет ребенка, Джанет пришла в ужас, но не стала ее осуждать. Они проговорили весь вечер и пришли к выводу, что единственный выход – рассказать все отцу.
Боль и стыд, которые ей пришлось испытать, признаваясь отцу
– Это я во всем виноват! Я должен был уделять тебе больше внимания…
– Не надо так говорить, отец. Это не ваша вина, а моя. Но уверяю вас, все будет хорошо: мы с Хантером скоро поженимся.
Сегин Монтес грустно покачал головой, и она впервые в жизни увидела у него в глазах слезы.
– Неужели ты действительно думаешь, что Хантер Кингстон женится на тебе, Камилла? Кингстоны никогда не позволят кому-то из Монтесов вступить в свою семью!
В конце концов именно ее отец отправился на переговоры к отцу Хантера. Камилла так и не узнала, что произошло между ними при этой встрече. Вернувшись домой, Сегин Монтес сказал только, что отец Хантера отказывается верить, будто ребенок зачат от его сына. А потом сообщил дочери свое решение: ей придется уехать в Новый Орлеан к тете Пруденс и пробыть там до рождения ребенка.
Камилла поняла, что надеяться ей не на что. Она молила Бога только об одном: чтобы Хантер вернулся из Сент-Луиса до ее отъезда в Новый Орлеан. О, она прекрасно знала, что не сможет выйти за него замуж. Ей просто хотелось увидеть его перед отъездом…
В тот день, когда Хантер должен был вернуться из Сент-Луиса, Камилла оседлала своего коня и поехала к реке. Она не сомневалась, что Хантер примчится к ней, как только сможет, но солнце уже стало клониться к закату, когда она услышала вдалеке топот копыт. Камилла очень волновалась: она была уверена, что Джекоб не преминет рассказать Хантеру о ее беременности.
Когда всадник подъехал ближе, у нее вырвался стон разочарования. Это был вовсе не Хантер. К ней приближался сам Джекоб Кингстон, его отец!
Девушка стояла, словно окаменев, а Джекоб спешился, бесцеремонно разглядывая ее. Камилле очень хотелось отвернуться, но она не дрогнула и не отвела глаз. До этого момента ей казалось, что Хантер совсем не похож на отца, но теперь она заметила, что сходство есть: у них были совершенно одинаковые глаза…
– Итак, ты попала в беду, красотка? А я ведь много раз предупреждал Хантера! Говорил ему, дурню, что если уж он спутается с такой, как ты, то пусть хотя бы соблюдает осторожность! Но, надеюсь, ты не думаешь, что тебе удастся заманить в ловушку моего сына?
У Камиллы запылали щеки. Джекоб Кингстон смотрел на нее так, словно она была грязью у него под ногами.
– Я вовсе не собиралась заманивать Хантера в ловушку, мистер Кингстон!
– Неужели? Зачем же в таком случае ты послала ко мне своего папашу? – Он так и буравил ее взглядом. – А впрочем, чего же еще ждать от дочки Сегина Монтеса? Я ни минуты не сомневался, что ты попытаешься женить его на себе.
– Не смейте дурно говорить о моем отце! Он тут ни при чем! Он даже не знал, что я встречаюсь с Хантером, пока я не сказала ему о ребенке!
– Ах да, ребенок… Ладно, я готов признать, что ребенок от Хантера, хотя сам он говорит, что тебя мог обрюхатить любой из тех, с кем ты спала.
У Камиллы потемнело в глазах. Она, наверное, упала бы, но перед этим страшным человеком нельзя было проявить слабость.
– Хантер не мог такого обо мне сказать! Он знает, что это неправда!
– Думаешь, не мог? Ну, а почерк его тебе знаком?
Девушка машинально кивнула.
– Вот и хорошо. Письмо немножко порвалось, но ничего, суть ты разберешь. Давай-давай, читай! Там его собственной рукой написано, что он думает о тебе, – с этими словами Джекоб протянул ей листок бумаги.
Рука Камиллы невольно дрогнула, когда она, взглянув на письмо, узнала почерк Хантера.
«Мне не хотелось об этом писать, но, пожалуй, письму ты скорее поверишь. Мы с тобой весело проводили время, но с этим покончено. Мы не подходим друг другу. Я люблю другую и собираюсь на ней жениться. Надеюсь, в один прекрасный день и ты найдешь себе кого-нибудь под пару. Желаю тебе всего наилучшего.
Хантер».
Строчки расплывались перед глазами Камиллы. Она не сомневалась, что это почерк Хантера. Но слова… Он никогда не говорил так! Подняв на Джекоба полные слез глаза, Камилла покачала головой.
– Это не похоже на Хантера.
– Да ты же совсем не знаешь моего сына! У него много недостатков, но он Кингстон, и ему не нужна такая обуза, как ты и твой ребенок. Тем более что Хантер сомневается в своем отцовстве. Он вернулся домой сегодня поутру, но как только услыхал о визите твоего отца – живенько запаковал свои вещички и опять уехал из города. А мне предоставил подбирать разбитые черепки. Откуда же, по-твоему, взялось это письмо?
Камилла снова взглянула на клочок бумаги в своей руке. Довольно обманывать себя! Перед нею было письмо Хантера; ничего не оставалось, как поверить собственным глазам.
– Не знаю, зачем Хантер решил послать это письмо через вас, мистер Кингстон. Неужели он такой трус, что не решился встретиться со мной лицом к лицу?
– Никто не говорит, что мой сын – образец добродетели. Но молодые люди все таковы. Ты же видишь, он просто хочет поскорее избавиться от неприятностей. Сейчас он думает только об одном: как бы об этом скандале не узнала Лидия Мюррей. Вот потому-то и прислал меня, чтобы купить твое молчание.
Камилла подняла голову, не замечая струившихся по лицу слез. Она была так оглушена, что молча взяла конверт, протянутый Джекобом Кингстоном.