Сентябрьская луна
Шрифт:
– Никогда! Да будь у Хантера даже впятеро больше людей, я ни за что не пущу его скот на свою землю. Кто-то должен, наконец, дать отпор Кингстонам! Я решила, что не позволю Хантеру собой помыкать!
– Ради Бога, Камилла, неужели ты не понимаешь, как это опасно?! – воскликнула Джанет. – Мы же подруги, я не хочу, чтобы ты опять пострадала!
– Как видишь, мы зашли в тупик. Говорить больше не о чем. Так ты останешься ночевать или нет?
Непримиримое выражение в синих глазах Камиллы
Она тяжело вздохнула.
– Ты всегда была упряма, как мул. Так уж и быть, я останусь на несколько дней, помогу тебе привести дом в порядок. Хэл отвез детей к моей матери, так что я в твоем распоряжении.
Камилла просияла.
– Я знала, что всегда могу рассчитывать на тебя! Как поживает твоя мать?
– Хорошо. А как твоя дочка Антония?
– Она замечательная!
– Ты привезешь ее в Техас?
– Может быть… Я пока еще ничего не решила.
– Я знаю, как нелегко тебе было оставить ее там, Камилла. Только женщина, у которой есть дети, может понять, через что тебе пришлось пройти.
На глазах Камиллы выступили предательские слезы.
– Я была уверена, что ты меня поймешь. Но ты даже представить себе не можешь, как это больно – притворяться вдовой. Я так долго жила с этой ложью… Но это было необходимо ради Антонии. Она не должна расплачиваться за то, что родилась вне брака… Я ее безумно люблю, но порой бремя моих грехов становится для меня непосильным!
Джанет почувствовала, что у нее самой зачесались глаза, и заговорила о другом, чтобы удержаться от слез.
– Объясни мне, Бога ради, что здесь делает Нелли Трэйверз. Она мне сказала, что ты наняла ее экономкой.
– Да, она оказалась в совершенно безвыходном положении, и я сказала, что она может работать на меня.
– Значит, ты подбираешь заблудших?
– Нелли не заблудшая, ей просто не везло в жизни. Я дала ей шанс поправить свои дела.
– Ну-ну, посмотрим, сколько она продержится, если ей придется действительно зарабатывать себе на хлеб.
– Ты вовсе не такая ханжа, какой хочешь казаться, Джанет! Я прекрасно знаю, что сердце у тебя доброе.
– Когда-то я считала, что у тебя тоже доброе сердце, Кам. Но в последнее время в тебе чувствуется какая-то черствость…
– Я действительно очень изменилась, дорогая. Наверное, это естественно: последние пять лет мне приходилось просто-напросто бороться за выживание.
В этот момент раздался пронзительный птичий крик. Камилла подняла голову к небу, где кружил Цезарь, вытащила из-за пояса стеганую рукавицу, надела ее на руку и громко свистнула.
Джанет в испуге отшатнулась, когда сокол, сделав широкий круг, сел Камилле на руку.
– Что это?! – воскликнула она, пятясь назад от хищной птицы.
– Тебе нечего бояться Цезаря, он ручной, – заверила ее Камилла.
– Может, он и ручной, но что-то мне не нравится, как он на меня смотрит! – Джанет недоверчиво покосилась на острый клюв.
Камилла с любовью погладила сокола по крылу.
– Не бойся, он никому не причинит вреда, если я не прикажу.
Войдя в дом, Камилла провела Джанет в гостиную и посадила Цезаря в клетку. Дожидаясь ужина, подруги стали вспоминать добрые старые времена. К тому же им надо было восполнить пробел длиною в пять лет.
– Хоть мы и переписывались, я так ничего и не знаю толком о твоей жизни в Новом Орлеане, – упрекнула Камиллу Джанет.
– Я, конечно, скучала по Валье дель Корасон, по отцу и по тебе, но жилось мне неплохо. Антония и тетушка заменили мне весь мир.
– А как насчет мужчин?
– Должна сказать, я, как ни странно, пользовалась успехом, – улыбнулась Камилла. – Представь себе, было даже несколько предложений руки и сердца!
– Но был среди них кто-то особенно близкий?
– Не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Я очень сблизилась с одним человеком по имени Луи Дюпре. У него плантация сахарного тростника в окрестностях Нового Орлеана.
– Расскажи мне о нем.
– Он из очень влиятельной и богатой семьи, но дело не в этом. Луи чрезвычайно незаурядный человек: он умен, остроумен, а главное – преданный друг.
– Похоже, он вызывает у тебя восхищение, – заметила Джанет, поднимая бровь.
– Так и есть, но мы с Луи только друзья, не больше.
– А он не просил тебя стать его женой?
– Просил. И самое поразительное – когда я ему отказала, это не омрачило нашей дружбы. Я рассказала ему все о своем прошлом. Даже о том, что Антония – дочь Хантера.
– А каковы твои планы, Камилла? – Джанет не сводила глаз с лица подруги.
– Я надеюсь, что скоро можно будет пригласить сюда тетю Пруди. Она привезет с собой Антонию. Не знаю, сколько потребуется времени, чтобы привести здесь все в порядок, но долгой разлуки с ними я не вынесу!
– Но ведь ты не хочешь, чтобы они были здесь, пока у тебя идет война с Хантером?
– Не знаю, Джанет… Вернее, я точно знаю одно: моя семья должна быть здесь со мной. Надеюсь, что все как-нибудь уладится.
– Держу пари, у тебя будут неприятности. Интересно, что скажет Хантер, когда увидит свою дочь? – задумчиво спросила Джанет.
– Не думаю, что это произведет на него хоть какое-то впечатление. Пять лет он не проявлял к ней ни малейшего интереса. Вряд ли даже вспомнил о ней хоть раз. По-моему, он и не знает, кто у него родился – сын или дочь.
Камилла не решилась рассказать Джанет о том, что Хантер приходил к ней в гостиницу прошлой ночью и что она опять проявила слабость. Ей было стыдно и хотелось поскорее все забыть, поэтому она вздохнула с облегчением, когда Нелли объявила, что ужин готов. За ужином, боясь, что Джанет снова заговорит о Хантере, она оживленно болтала о пустяках.