Сэр Евгений. Дилогия
Шрифт:
– Похоже, вас все же обучали хорошим манерам, господин англичанин, - не преминула меня подколоть эта юная особа.
– Я рад, что вы хоть чем-то остались довольны, госпожа графиня, - съязвил я в ответ.
– Мне хотелось бы знать: вы были здесь с самого начала?
Я уже знал, какой будет следующий вопрос, но все равно ответил утвердительно, после чего меня ожог гневный взгляд.
– Вы видели, как умирают эти юноши и не пришли к ним на помощь! Кто вы после этого?! Вы не смеете после этого называться мужчинами! Не имеете права!
–
После моих слов наступила тишина, словно люди и вся природа замерли в ожидании ответа графини.
– Я…! Я не хотела! Я не знала, что все так обернется. Дева Мария….
– и она со слезами на глазах, чуть слышно, забормотала молитву.
Сейчас, когда она снова стала похожа на маленькую девочку, попавшую в беду, в моей душе шевельнулась жалость, которую я тут же постарался подавить в зародыше. Выждав некоторое время, чтобы графиня смогла прийти в себя, я продолжил наш разговор:
– Госпожа, мы первый раз с вами увиделись здесь, на этой дороге. Зачем вы пытаетесь меня обвинить в том, что я не совершал?
Может, это звучало и несколько жестоко, зато сразу расставляло все по своим местам. С минуту она молчала, а потом ответила:
– Извините меня, эсквайр. Я не совсем владела собой.
– Извинения приняты. В свою очередь примите мои извинения, графиня, за излишне резкие слова.
Только я это сказал, как ее взгляд затвердел, подбородок вздернулся, и передо мной уже стояла совсем другая женщина. Гордая, независимая, сильная. Даже если у меня и оставались на ее счет какие-то сомнения, то сейчас мне стало совершенно ясно, эта юная леди - птица весьма высокого полета.
"Похоже, она что-то задумала. Уж больно взгляд у нее изучающий, - только я успел так подумать, как она начала говорить:
– Я графиня Беатрис ди Бианелло. Исхожу из старинного рода, ведущего свое начало от Матильды, маркграфини Каносской, правительницы Тоскании. Некогда её владения простирались от Средиземного до Адриатического моря, занимая треть земель Италии. С ее смертью власть над ними была утеряна, но даже те владения, которыми сейчас владеет наша семья - огромны. Мой отец умер около двух месяцев назад, оставив мне все земли и деньги. Он умер так внезапно, что не оставил после себя никаких распоряжений по поводу моего опекунства. Этим решил воспользоваться герцог, Франческо Гонзага, месяц тому назад приславший гонца с приказом, явиться к нему во дворец. Я, как и положено вассалу, приехала к своему господину и со склоненной головой выслушала его волю. Пока разговор шел о назначении мне опекуна из приближенных герцога, я молчала, но когда зашел разговор о моем замужестве на этой противной жабе Мазуччо Торре, я сказала, что у меня есть суженый, любовь всей моей жизни. Услышав мои слова, герцог разгневался и сказал, что у него нет привычки менять своих решений, после чего отослал меня обратно, а чтобы не наделала глупостей, послал со мной дюжину своих солдат вместе с офицером, - заметив мой взгляд, брошенный на солдат, докапывающих последнюю могилу, она подтвердила.
– Да. Это именно они. С помощью преданных мне людей побег удалось совершить перед самым приездом Торре. Остальное, вы знаете.
– Кто эти юноши?
– Двоюродные братья моего возлюбленного.
Невольный
"Как же она красива! Большие черные глаза, обрамленные густыми ресницами…. Блин! Еще немного и начну стихи складывать в ее честь. Не гони, парень. Не про тебя сия лошадка. Да и наездник у нее уже есть, - и я бросил неприязненный взгляд на ее избранника.
Приняв законы этого времени, я стал верить в силу, которая занимала привилегированное положение в этом мире. Этим наверно и сказывалось мое отношение к раненому юноше. С другой стороны я понимал, что так мыслить, значило опустить свое сознание до уровня дворянина эпохи Средневековья, но делать так, а думать по-другому, как со мной нередко происходило раньше, я уже не мог. Окружающий мир уже наложил на меня свой отпечаток, превратив в матерого хищника. Именно с этих позиций я судил этого мальчишку. Как воин - никакой, да и как человек - слабый духом.
"Рана-то совсем пустяковая. Чего стонать? Братья погибли, а он не по ним плачет, а от жалости к себе. Урод! И что она в нем нашла?
– впрочем, в моих мыслях было не только осуждение, но и чувство зависти самца.
Пока я так мыслил и рассуждал, графиня успела взять себя в руки.
– Эсквайр, я слышала, как вы представились наемником. Значит ли это, что вы собираетесь к кому-то наняться?
"Сейчас последует предложение, а что отвечать? Где этот гребаный итальянец?!".
– Вы весьма проницательны, графиня.
– Свои издевки оставьте при себе, мессир.
– Графиня, вы не так меня поняли….
– Так это была грубая лесть?!
– Вы спросили, а я вам ответил. Если вам не нравиться форма, в которую я облек свой ответ, то….
– Оставим это! Я хочу предложить вам контракт.
– Гм! Мне надо подумать.
– Только недолго. Я не привыкла ждать!
– Хорошо.
Только я так сказал, как в следующий миг перестал существовать для девушки. Отвернувшись, она подошла к своему избраннику и опустилась на колени. Затем, склонившись, провела нежными пальчиками по его щеке.
– Флавио.
– Беатрис.
При виде сцены нежности, я вдруг почувствовал нечто похожее на укол ревности. Чувство раздражения еще больше усилилось, когда я, наконец, добрался до Чезаре Апреззо, все еще сидевшего в кустах. У меня было большое желание разбить ему лицо в кровь, но сейчас я должен был соблюдать правила игры. Зажав свои чувства в кулаке, резко спросил:
– Что за игру вы затеяли?!
– Не забывайся!
– он выждал паузу, ожидая, как я отреагирую, а потом добавил.
– Твое дело - четко выполнять мои приказы! Я доходчиво объяснил?!
– Я понял. Что мне делать?
Некоторое время он молчал, думая, а потом сказал:
– Наймись к графине.
– А дальше?
– Следуй за ней. Береги ее.
– Вы не идете с нами?