Сэр Невпопад из Ниоткуда
Шрифт:
«Единороги вас предупредили. Жаль, что ни ты, ни она не понимаете их языка», – сказала она и захохотала, а мы, услыхав топот копыт за спиной, взялись за руки и выпрыгнули в окно.
И навстречу нам понеслась земля, вымощенная булыжником.
Я проснулся весь в поту и быстро выбрался из палатки. Помахал часовому, давая понять, что всё в порядке, и больше в то утро так и не ложился. Сидел на траве, уперев подбородок в колени, и ждал пробуждения остальных.
Плетельщица-связная, через которую король отправил её величеству сообщение о нашем прибытии, хорошо справилась со своим делом: когда мы подъехали к воротам крепости, всё население столицы в праздничных одеждах высыпало нам навстречу.
Но лично у меня настроение было отнюдь не праздничным. Вся эта суета казалась мне совершенно лишней. Даже более того, неуместной. Из-за чего, собственно говоря, они теперь устроили весь этот сыр-бор? Покидая крепость несколько месяцев тому назад, я отправлялся в составе отряда рыцарей и воинов на довольно рутинное задание – нам следовало сопроводить домой повзрослевшую принцессу, которая в детстве и отрочестве была таким мерзким созданием, что родители предпочли отправить её с глаз долой. Но на обратном пути весь отряд, за исключением одного человека, был истреблён гарпами, а возвращение принцессы под родной кров превратилось в длительное путешествие, во время которого она несколько раз оказывалась на волосок от смерти – по своей собственной вине, из-за глупой строптивости и неумения держать язык за зубами. В общем, поводом для ликования это, на мой взгляд, вовсе не являлось.
Но вы бы только посмотрели, что делалось на улицах! Казалось, все жители столицы, кроме меня одного, просто с ума посходили от счастья! Горожане пели и плясали, швыряли нам под ноги свежие цветы и без конца славословили короля, и принцессу, и... меня. Представьте себе, больше всего приветствий раздавалось в мой адрес.
Они меня восхваляли на все лады.
Невпопада из Ниоткуда.
На полпути к крепости в нашу процессию влились огромные птицы, сделанные из дерева и тряпья и раскрашенные во все цвета радуги. Их поставили на колёса и с весельем и прибаутками тянули за собой на верёвках цеховые старшины и почётные горожане. Эти примитивно, наспех созданные уродливые пернатые должны были изображать фениксов! И представьте себе, на спине у каждого из них восседала деревянная кукла, представлявшая собой меня! Лично меня! Эти люди, видно, уверились, что я и есть тот самый легендарный герой, который объединит Истерию и все соседние земли в единое могущественное государство, в котором на долгие века воцарятся мир, покой и благоденствие.
Они были вне себя от счастья, что им довелось жить в такое замечательное время и стать свидетелями исполнения пророчества.
Истерийцы, судя по всему, приняли меня за того доблестного героя, о котором говорил плетельщик-провидец. Что ж, некоторые обстоятельства моего недавнего прошлого и впрямь совпадали с его словами. Слухи о том, что я прокатился верхом на фениксе, опередили наше возвращение в столицу. А некоторые из моих деяний, которые я, как вы знаете, совершил с единственной целью – спасти свою шкуру, уберечься от гибели, – молва успела превратить в великие подвиги, в неоспоримые свидетельства моей отваги и стойкости.
Один лишь я знал неприглядную правду. Только мне одному было известно, что подлинный герой, настоящий избранник судьбы, тот, кого на самом деле имел в виду пророк, покоился в пещере в глухом лесу Приграничного царства, изрешечённый стрелами...
Я же, какие бы похвалы ни пели мне жители Истерии, какими бы великими ни казались им мои «подвиги», был всего лишь самозванцем.
Но женщины смотрели на меня с таким восхищением, их глаза так призывно сияли...
А рыцари так оглушительно выкрикивали слова восторженных похвал в мой адрес, так заискивающе и боязливо на меня поглядывали... Ещё бы, ведь прежде я ничего от них не видел, кроме пренебрежения и насмешек.. Они страшились моего
И мало-помалу яд этих льстивых славословий, во многом, безусловно, неискренних, так одурманил мою голову, что я подумал...
Я подумал о том, что вообще-то и в самом деле могу собой гордиться. Ведь я столько трудностей преодолел, из стольких опасностей вытащил себя и принцессу... Сами посудите: никто и гроша ломаного не поставил бы за наши головы, учитывая, в каких передрягах нам пришлось побывать. Мальчишка-оруженосец, калека, пережил нападение гарпов... феникса, можно сказать, заарканил и прокатился на нём верхом (пусть и не сумел объездить зловредную птицу)... вступился за честь принцессы в таверне... раздобыл целую кучу денег и драгоценностей, чтобы унести ноги из владений диктатора Шенка... с самим диктатором нос к носу столкнулся и не умер со страху... спасся бегством от стаи обезумевших единорогов... бился со знаменитым разбойником на мечах и сумел продержаться до прибытия подмоги... спас короля от пленения, составив хитроумный план всей операции и воплотив его в жизнь...
Может, всё это и впрямь заслуживало таких щедрых, таких восторженных похвал? Может, эти деяния и в самом деле войдут в легенды и эпос?
«Опомнись! Не вздумай поверить, что все эти лестные слова в твой адрес – правда. Иначе ты вступишь на опасный путь! Это чревато большими несчастьями, так и знай!»
Это был дельный совет. Я его себе дал в минуту отрезвления. Но одно дело – сказать самому себе умные слова, и совсем другое – к ним прислушаться. Мне безумно хотелось верить, что в действительности я и есть тот самый герой... Искушение было так велико... Бороться с ним у меня просто сил недоставало...
В первые несколько дней после нашего триумфального возвращения в Истерию я почти не виделся с Энтипи и был этому очень рад: новые заботы почти целиком меня поглотили. Приходилось подолгу общаться и беседовать с самыми разными людьми, являвшимися поздравлять меня и желавшими, как я догадывался, заручиться моей благосклонностью на будущее. Кстати, в крепости мне предоставили личные покои, о чём прежде я мог только мечтать. Комнаты оказались хорошо мне знакомы – это были прежние апартаменты сэра Умбрежа. Все вещи, принадлежавшие покойному, успели уже куда-то убрать, и я обосновался в нескольких просторных комнатах. Собственного имущества у меня было так мало, что перенести его в это новое жилище не составило никакого труда.
Впервые переступив порог своей новой спальни, я с восхищением взглянул на огромную кровать под нарядным балдахином и... с разбега, не потрудившись даже раздеться, нырнул под пушистое одеяло. Боже мой! Подобные ощущения мягкости, комфорта и уюта мне довелось испытать всего несколько раз в жизни – когда я ублажал леди Розали в её супружеской спальне. Но, как вы догадываетесь, ночевать там – на широкой постели сэра Грэнитца – я никогда не оставался. Всю свою жизнь, сколько себя помнил, спал на жёстких, тонких, как древесный лист, тюфяках, на соломе, на сырой земле, на каменном полу пещер... Но только не на таком роскошном ложе, которое, мягко спружинив, приняло теперь моё утомлённое тело. Я погрузился в блаженный сон, едва успев закрыть глаза. И впервые за всю жизнь спал без сновидений.
Пробудившись через весьма и весьма продолжительное время, я сперва не мог понять, где очутился, куда меня переместили во время глубокого сна, подобного обмороку, какие-то неведомые добрые духи. И только спустя минуту-другую понял, что остался на прежнем месте, в своей новой спальне, которую, не нарушив моего покоя, успели сказочно преобразить. У стен появились огромные гардеробы с распахнутыми дверцами, буквально ломившиеся от роскошных нарядов, на столах красовались изящные серебряные подсвечники, в которых горели длинные разноцветные свечи, а на комоде стояла огромная ваза с фруктами, многие из которых я ни разу в жизни не пробовал.