Серая эльфийка
Шрифт:
— Да, неплохую ширму соорудил. Но разве не надёжнее было бы оставлять сторожей прямо в магазине?
— Думаю, боялся привлечь излишнее внимание конкурентов. Уверен, что его орлы постоянно патрулировали неподалёку. Не зря же говорится: хочешь что-то хорошо спрятать — спрячь на самом видном месте.
— Ладно, майор, рассказывай дальше.
— Так вот. Когда прибыл господин Добровольский, он отпустил милиционеров, мотивировав это тем, что ничего не пропало, а витрина — это такой пустяк, мол, сами разберутся.
— Это же грубейшее нарушение. Как старшина объясняет свои действия?
— Сидорчук
— А почему изменил показания?
— Его подчинённые недолюбливали, а тут выпал такой шанс. Вот и рассказали правду, а не ту версию, которую приказал говорить Сидорчук. С них то спросу мало — он старший, а остальные лишь выполняли приказы.
— Знаешь, Федор, во времена нашей молодости таких поганцев вроде бы было меньше. Или мне уже память изменяет?
— Да и тогда, Саша, мрази хватало, — вздохнул Васильев и продолжил: — Передав задержанных охране Добровольского, старшина с командой сел в дежурный автомобиль, и некоторое время наблюдал за дальнейшим развитием событий. По свидетельским показаниям тревожной группы, парень видимо снова попытался договориться и загладить свою вину материальной компенсацией. Но произошла потасовка: кто-то из "шестерок" оскорбил девушку. Кавалер заступился, завязалась драка, в ходе которой молодой человек получил проникающее ножевое ранение в область живота. Парня сразу же транспортировали в автомобиль Добровольского. По тому, как грубо его тащили и тому, что засунули не в салон, а в багажное отделение стало ясно: вовсе не для оказания первой медицинской помощи. Затем старший охранник Леонида Семёновича сунул стражам порядка "взятку" в размере пятисот долларов США, посоветовал обо всём "забыть" и поскорее покинуть место происшествия. После чего старшина Сидорчук приказал возвращаться в отдел и зафиксировать версию с малолетними хулиганами.
— И? Что дальше? Ты полагаешь, что какая-то там девушка, в отместку за парня учинила кровавую расправу над четырьмя вооруженными мужиками с помощью двух сувенирных шашек? Не обижайся, Федор, но это бред. Я скорее поверю в то, что ребята разбили витрину и успели позвонить знакомым или родным, которые как нельзя вовремя подоспели. И допускаю возможность того, что друзья у нашей парочки оказались тоже не пальцем деланными, поэтому и наказали обидчиков. Странно ещё, что обошлось без перестрелки. Как тебе такая версия?
— Очень правдоподобно, Саня, — согласился Васильев. — Хорошо у тебя работает фантазия. Поэтому ты и начальник.
Польщенный я продолжил:
— А вот тебе еще вариант: о делах творящихся в магазинчике, прознал кто-то из конкурентов. И всё произошедшее развивалось по чьему-то сценарию. А когда дело дошло до конфликта, из засады подоспела подмога и переиграла последний акт "спектакля". Ты, кстати, в театре давно был?
— Да с женой, еще, когда в невестах ходила, посещали.
— Сходи, очень помогает
— Знаешь, а насчёт разборок криминальных авторитетов ты может быть и прав. Очень ведь непростая на вид была девушка.
— Поясни. И ещё, ты говорил, что у парня документы проверили. Данные его хоть запомнили?
— Только фамилию: некий Тарасов. Ну и описание внешности.
— Работнички! Им паспорт дали с пропиской, датой рождения, полным именем. А они фамилию только запомнили. Небось, на девку пялились?
— И опять ты прав. Вот всё хочу о ней тебе ещё кое-что рассказать.
— Так говори!
— Подозреваемый объяснил, что стекло треснуло оттого, что его спутница неожиданно увидела те самые шашки. И так резво кинулась к витрине, что не смогла вовремя остановиться. Мотивировал гражданин Тарасов такую страстную заинтересованность спутницы к холодному оружию тем, что дама выступает в ночном клубе. И как раз репетирует танец с саблями. Причём фехтует ими, со слов свидетелей, очень профессионально.
— Не понял? Каких свидетелей?
— Ну, после того, как парня пырнули и отнесли в машину, Добровольских уговорил девушку исполнить что-нибудь из её репертуара. Часть этого представления вохровцы и наблюдали через стекло удаляющегося УАЗика.
— У неё парня зарезали, а она им за это стриптиз устроила?
— Не совсем стриптиз, хотя, судя по описанию, наряд на подозреваемой был очень откровенным.
— Да почему ты её так называешь? Опять пытаешься мне навязать версию с "местью самурайки"?
— Скорее "возмездие казачки", — парировал Васильев.
— Послушай, майор, у моего деда, ещё со времён Гражданской Войны осталась кавказская гурда. Так вот, когда я из армии вернулся, то по вечерам в сарае махал ею, как Чапай. Был я тогда красавец: косая сажень в плечах, два метра роста и бугры мышц, намёков на теперешнее пузо ещё и в планах не было. Девчонки передо мной, как говорится, падали и сами в штабеля укладывались.
И вот однажды, дед, заколол поросёнка и подвесил его тушу в том самом сарае. Зима была — не боялся, что испортится. Думаешь, к чему я тебе это рассказываю? Объясняю: одно дело размахивать в воздухе шашкой, да сносить макушки бурьяну, и совсем другое — рубить плоть. Поэтому я — глупая детина — пробрался к тому кабанчику и ну его кромсать. В итоге от деда получил, конечно, но и урок извлёк: отсечь конечность врагу со всей дури не каждому здоровому мужику по силам. И это с условием, что оружие хорошо заточено и нападающий знает, как правильно произвести удар. А уж о том, чтобы перерубить человека пополам — и речи быть не может.
Так вот, повторяю: неужели ты полагаешь, что слабенькая девушка (пусть даже научившаяся в танце не порезавшись произвести несколько движений клинками), нашинковала, как баба новогодний салат, четырёх вооруженных бандитов с помощью сувенирных сабель? А Добровольский был боров не хуже дедова поросёнка — его вообще пополам. И всего одним ударом! Лучше узнай, где она работала. Не так уж и много у нас клубов, в которых практикуют именно такие танцы. Попытайтесь выйти на её тренера. И я не удивлюсь, если в дальнейшем выяснится, что в ту ночь он как раз и проходил мимо.