Серая нить. Книга первая.
Шрифт:
– Что, съел, – самодовольно, одними губами произнес воин, и по удобней перехватил копье, – сейчас, и я тебя на остриё возьму.
Молодой воин даже перестал дышать, чтобы ничем не выдать своего присутствия, когда с боку качнулась ветка. Он готов был протянуть руку, чтобы дать о себе знать, кольнуть копьем, Косма все же не решился, как рядом с первой тенью появилась вторая, а вскоре послышались и более громкие шаги еще нескольких человек.
Косма медленно втянул в себя воздух, решая, что делать. Поднять шум – это верная смерть. Промолчать – значить принести погибель
– ТРЕВОГА!
Переступив черту страха, молодой воин отбросил все сомнения, ударил копьем по стоящей рядом тени.
Вопреки ожиданиям Космы, копье провалилось в пустоту, сам он был сбит на землю, а рот плотно прикрывала, чья-то мозолистая ладонь.
– Тихо, – шепнул хриплый голос в самое ухо, – ребяты спят, а ты шумишь. Молодой боец обмяк, его руки плетьми упали на землю.
– У какие мы слабенькие, – усмехнулся державший бойца, и ослабил хватку.
Воспользовавшись этим, Косма ударил противника попавшимся под руку камнем, соскочил на ноги и, надрывая горло криком, бросился к озеру. Не успел он сделать и пяти шагов, как мир взорвался тысячами искр, и на него обрушилась темнота.
– Ты его ненароком не убил? – послышался тягучий голос издалека.
– За кого ты меня держишь, яж даже не размахивался, – ответил первому голосу, второй такой же тягучий, – токо кулак выставил, он сам и налетел. Во смотри, кажись, очухался.
Голоса перестали быть далекими, а мир вокруг наполнился шуршанием листьев и перекличкой птиц просыпающимся от ночи.
– Ну что милок, головка не болит, – спросила появившаяся в поле зрения Космы лохматая голова.
– Болит, здесь, – молодой воин показал на лоб, где налилась приличная шишка.
Он узнал высадившегося вместе с ними следопыта, и на душе стало легче от сознания, что умирать не надо, и долг свой выполнил, не струсил. Хоть голова и раскалывалась.
– У меня тоже болит. Хорошо хоть шлем одел, словно чувствовал, – раздалось с боку от лежащего на земле Космы. Воин повернулся и увидел второго следопыта, трущего висок.
– Ты Сыч на парня не серчай, он поди с жизнью простился, когда решился сигнал подать, – послышалось неподалеку.
Стоящие рядом шестеро воинов, из группы Сыча и Лохмача, резко обернулись на голос, обнажая оружие.
– Ты поглянь, какие прыткие, – усмехнулся Крыс, затем спросил у старшего, – как сходили?
– У вас пожрать есть что, – вместо ответа, спросил у вышедшего из тени Крыса разведчик.
– Сухарь будешь.
– Тьфу, ты, – в сердцах сплюнул Лохмач, – я у тебя про еду спросил, а этого и у меня полно.
– Ты поглянь, какая неженка, два дня в лесу, и сухари ему уже не еда, – с наигранной обидой произнес Крыс.
– Это потому, – влез в дружескую перепалку Сыч, – что два дня в лесу. Побудь он две недели, да на ягодах и грибах, вот тогда предложи ему сухарь. С руками оторвет, а щас не, не еда.
– Ой-ой-ой, умники. Я вам душу раскрыл, о мечте поведал, а вы туда плюнуть норовите, – еле сдерживая улыбку, проговорил Лохмач.
– Ладно, пойдемте, настало время мечтам воплотится в жизнь. Ухой вас накормлю. Горячей! – произнес Крыс.
– Горячей? – Одновременно переспросили Сыч и Лохмач.
– Пойдемте, на месте все увидите, а то рассветет, на берег не выйдешь, увидеть могут.
Через пару тинок отряд двинулся дальше. Они прошли не больше ста шагов, как раздалось уханье совы.
– Твои что ли? – спросил Сыч у идущего впереди разведчика, тот махнул головой и ответил на сигнал, подражая другой ночной птице. Через сотню шагов, идущие наткнулись на ещё один секрет охранения.
– Крыс к вам, что подмога пришла? – поинтересовался Лохмач
– Никого не было.
– Так мы на третьего натыкаемся, или с других сторон пусто?
– Угадал, мы покуда вас ждали, местечко нашли, к нему тропка зверьем натоптанная ведет. С одной стороны скала отвесная, не очень высокая, но крутая не заберешься, с другой топь. Так что идите вслед за мной, оступитесь, утопнете. Ну все, теперь недалече, место я вам скажу благодать. Тепло, сухо комарья не какого, правда пахнет протухшими яйцами, когда вода из земли бьет, так это не часто происходит. Крыс замолчал, и далее отряд шел в полной тишине.
– Вот и пришли, – произнес следопыт, – бошки свои пригните, а то расшибаете.
Последние шагов двадцать пришлось идти в согнутом состояние, затем проход стал выше и шире. Ипат с удовольствием разогнул спину, но так и остался стоять. То, что он увидел в сумраке рассвета, застало его врасплох. Перед ними открылась котловина, наполненная водой, от которой шел пар, по краям впадины темнели проемы пещер. Озеро и котловину разделял небольшой водопад, через который и вытекала вода из котловины в озеро.
– Мать честная, – присвистнул стоявший рядом Лохмач, выражая свои чувства, – вот это вы берлогу вы нашли.
– Понравилось?
– Да, неплохо, – поддержал мнение товарища Ипат.
– Это ещё что, щас искупаетесь, вот тогда я посмотрю на ваши морды, – довольный похвалой, произнес Крыс.
– А как же уха? – запротестовал Лохмач, у которого бурлило в животе от предвкушении настоящей, горячей еды. Да и лесть в холодну воду, с утра тоже желания особого нет.
– А что, кто-то говорил про холодную воду? – изобразил удивление на своем лице Крыс. После чего, проходя мимо не ожидавшего подвоха Лохмача, столкнул его в воду.
– У нас, для вас, только лучшее, – подражая рыночным зазывалам, произнес Крыс, затем снял с себя оружие и отдал его стоящему рядом бойцу. После чего, разбежался и прыгнул, к барахтавшемуся в воде товарищу.
– За чем в одежде то, теперь пол дня сохнуть будет, – недовольно буркнул Лохмач, выбираясь из воды.
– Ничего чище будет, а то от тебя вечно несет, как от псины, – развалясь на мелководье произнес Крыс. – А насчет сушки не беспокойся, здесь камни горячие есть, за тэй все высохнет. Так что давай скидывай все, поваляйся в водичке, косточки погрей, покуда уху подогреют. Вылезешь, почувствуешь себя, словно заново родился.