Серая ветка
Шрифт:
Вера входит, слышит и говорит:
– Какая гадость!
– Нормально, мам! – кричит Митя. – Мы тоже так будем! Лежать и впитывать.
– Вы этим и так занимаетесь, – говорит Вера.
И ложится вместе с нами, посредине, обнимает нас, и мы вместе смотрим на звезды.
Я шел и шел, неизвестно на что надеясь, и вдруг увидел впереди дом, который чем-то отличался от других. Что-то в нем было странноватое. Я приблизился и увидел, в чем странноватость: стены уступами и треугольные балконы (фото 14).
Фото 12
Фото 13
Наверно,
И – дали жизнь идее, спроектировали и построили дом. В ход пошли стандартные железобетонные плиты, только поставленные под углом.
Фото 14
И всем нравилось, но потом въехали жильцы и, хотя дети наверняка были счастливы жить в веселых косых стенах, угрюмые взрослые оказались недовольны: мебель нормально поставить нельзя, окна кажутся кривыми, балкон дурацкий, и вообще – посмотришь на стену, и в голове делается муторно, особенно утром после выходных. Начали писать жалобы: за что обидели, почему мы должны жить не как люди?
Как-то, наверно, их успокоили, а экспериментировать перестали – в округе больше ни одного такого дома нет.
За ним пошли опять типовые, одинаковые.
Я соскучился и свернул, чтобы выйти на какую-то улицу. Было до того уныло, что даже хотелось увидеть что-то окончательно унылое – для полноты впечатления.
Чего ждешь, то и будет.
Я увидел.
Фото 15
Как говорится – без комментариев. Что форма, что цвет – полная гармония.
Впереди виднелась улица. Вернусь по ней к метро.
И вдруг, надо же, – лес!
Я не смотрел на карту, не пользовался навигатором, поэтому лес вынырнул неожиданно, удивительно и подарочно.
Велосипедист ехал к лесу, пересекая дорогу, я почти бегом побежал за ним (фото 16).
Лес. Значит – воздух, птицы, деревья, тропинки, лужайки. Значит, можно в этом районе жить, гулять здесь по выходным, называя для сына имена растений.
Фото 16
Фото 17
Вот она, настоящая лесная тропинка с замечательно стоящим посередке деревом – значит, тропинку не придумали, не спланировали, а она сама натопталась, нашагалась людьми (фото 17).
А вот
Пусть небольшой, неважно, все равно туда можно сбежать, и ребенок не удержится, и сбежит, а отец крикнет со смехом: «Осторожно!», и сам побежит туда, и они пойдут по дну оврага, шурша листвой.
– А змеи тут есть? – спросит сын.
– Конечно. Огромные, с двумя головами.
– С двумя разве бывают?
– Орлов тоже не бывает, а на гербе Российской Федерации орел – с двумя.
– Российская Федерация – наша страна?
– Да.
– А Россия?
– Тоже. Два названия.
– Но мы-то где?
– Названия два, а страна одна.
– Ясно.
Фото 18
Митя не любит признаваться, что чего-то не понимает. Задает вопросы, но в какой-то момент останавливается и говорит: «Ясно». Чтобы не показаться глупым.
Черт побери, почему бы не назначить родиной эти места? Снять квартиру поближе к лесу, то есть это не лес, скорее всего, а какой-то парк, но неважно.
Я хотел было пойти дальше по тропинке, но вдруг остановился. Повернулся и вышел из деревьев.
Зачем я себя обманываю и уговариваю?
Не первый раз это уже в моей жизни.
Вот, например, была девушка Света. Которая меня выбрала.
Самое правильное слово.
«Понравился», «влюбилась», «полюбила», «захотела» – это все не то, это слова приблизительные. Самое точное – выбрала. Любовь и хотение при этом не исключаются, но как составная часть.
Я люблю, когда меня любят. Я всегда для этого старался, но не всегда меня любили в ответ. Многих учителей я раздражал, хотя был отличником. Может, этим и раздражал: начитавшись книг, знал иногда по теме урока больше, чем учителя, вернее, учительницы. По большей части это были простодушные тетеньки, которые удивленно спрашивали: «Ты откуда это взял?» Мне бы, дурачку, меньше хвастаться, но я не мог удержаться, начинал рассказывать, откуда взял, и что еще могу сообщить. «В другой раз», – с хмурой улыбкой говорили мне тетеньки, класс посмеивался, но вместо того, чтобы отблагодарить меня за опозоренных учительниц всеобщей дружбой, наоборот, чуждались и хоть не травили, как бывает с новичками, я бы этого не позволил, но и в свои компании не принимали. Набивались в друзья школьные изгои, но с ними я сам не хотел дружить, чтобы не показаться на них похожим.
Мама и отец воспринимали мои успехи как должное. Мама изредка говорила: «Молодец!» – как хвалят малышей за то, что почистили зубы, а отец, просмотрев дневник с одними пятерками, закрывал его, небрежно бросал на стол, оглядывал меня и пощелкивал с досадой языком: «Это все хорошо, воин, а когда собой займешься?» Он хотел, чтобы я был спортсменом и, возможно, действительно воином, то есть пошел по его стопам, а я был всегда немного полноватым, хоть и не рыхлым, не слабым, мог и могу, если доведут, и сдачи дать, и скрутить так, что человек в моих руках пощады запросит, мне моя комплектация, как выражалась одна из одноклассниц, не мешала и не мешает, я пробовал сидеть на диетах, сгонять вес в тренажерных залах, но понял, что с природой не поспоришь – два года назад, когда сбросил аж двенадцать килограммов и спросил Веру, как выгляжу (сама не догадывалась сказать), она, окинув взглядом с головы до ног, улыбнулась: «Как похудевший толстяк. Не знаю, как это получается, но раньше ты казался стройнее». – «Потому, что каждый должен жить в своем образе!» – сказал я и вскоре вернулся к этому самому образу. При этом живот у меня не бугрится, щеки не лоснятся, я просто большой, вот и все.