Сердар
Шрифт:
Получив от Сердара разрешение поохотиться несколько часов, Боб отправился с твердым намерением не преследовать крупных животных, которые могли завлечь его очень далеко, а убить только одного или двух зайцев и парочку индюшек, чтобы внести некоторое разнообразие в ежедневное меню, состоявшее, как известно, из рисовых лепешек и кофе, подслащенного тростниковым соком. Пища такого рода, говорил генерал, пригодна только курам или индийцам.
Он обратил внимание на расстилавшийся по дну долины моховой ковер и заросли камыша, которые всегда и во всякой стране указывают на наличие болота. Он сейчас же сказал себе, что раз это болото, то там, без сомнения, есть болотная дичь. Довольный своей сообразительностью, он мысленно уже представлял себе полдюжины
Этот сладкий гастрономический мираж было не трудно превратить в реальность, так как в цейлонских болотах обитает много водоплавающей птицы. Никто из местных жителей на нее не охотится и не ест ее мяса, а потому ее расплодилось столько, что достаточно нескольких выстрелов, чтобы добыть необходимое количество.
Увидя великолепного зайца, неосторожно выпрыгнувшего из чащи в каких-нибудь тридцати шагах, Боб Барнет с быстротою молнии свалил его на землю и, положив в ягдташ, продолжал свой путь. Вначале он то и дело встречал небольшие площадки, облегчавшие ему путь, но мало-помалу спуск становился все круче. Перед ним тянулись огромные пространства лесов, шедшие вплоть до прохода Анурадхапура, заканчивающегося на востоке чем-то вроде цирка, откуда можно было выйти только через этот проход или поднявшись по крутому склону, выбранному Барнетом для своего спуска.
Этот продолговатый цирк не более четырех-пяти лье в ширину тянется в длину на шестнадцать лье, начиная от Соманта-Кунта до развалин города Анурадхапуры, построенного у самого выхода из него. Эта огромная котловина представляет собой целое море зелени, окруженное почти вертикальными горами. Можно было подумать, что природа преднамеренно устроила здесь убежище для диких зверей, где они могли бы спокойно жить, где человек не нарушал бы их покоя. Вот почему тысячи тигров, леопардов, черных пантер отдали предпочтение этому месту. Отсюда они ночью взбирались по крутым склонам и, рассыпавшись группами по окрестностям, брали налог со стад местных жителей, когда охота на оленей, кабанов или такую мелкую дичь, как зайцы, дикие козы, была неудачна. Здесь водились также большие стада диких слонов, владения которых тянулись до озера Кенделле в провинции Тринкомали. Здесь можно было встретить больших индийских носорогов, предки которых в конце третичного периода жили по всей Азии. В настоящее время они вымирают вследствие изменившихся условий жизни.
Именно в это самое место, о котором никто не мог похвастаться, что прошел его вдоль и поперек, и откуда, по словам Рама-Модели, не вернулся ни один охотник, отправился Барнет для своего любимого занятия. После двух часов невероятных усилий и акробатических упражнений генерал наконец спустился на дно долины.
– Как же я подымусь теперь обратно наверх? – воскликнул он, подняв голову, чтобы рассмотреть путь, по которому он пришел.
Недолго думая над этим, он поспешил к замеченному еще с вершины болоту.
Первый взгляд, брошенный им сквозь листву растений, привел его в неописуемый восторг… Стаи нырков, ржанок, куликов резвились, пощипывая короткую траву болота и не подозревая о его присутствии… И какая радость для гурмана – в одном из уголков болота спокойно отдыхала, довольная тем, что наполнила свой желудок, целая стая исполинских уток размером больше обыкновенного гуся, из-за вкусного и сочного мяса прозванных в Индии браминскими утками.
Дрожа от волнения, как охотник-новичок, Боб Барнет поспешно зарядил свой карабин дробью. Примостившись на земле, чтобы стрелять в горизонтальном направлении, он прицелился в самую гущу стаи. Перед тем как стрелять, он, по обыкновению охотников, приподнял слегка пыж, чтобы дробь разлетелась на большую площадь.
Он выстрелил и, раздвинув листву, показался на берегу болота. Оглушительный шум крыльев и разных голосов был ответом ему, и все птицы, как большие, так и малые, мгновенно поднялись в воздух. Боб торжествовал. На поверхности воды плавали семь убитых браминских уток и еще три раненых барахтались в траве, куда они добрались после тщетных попыток улететь. Добить раненых и собрать убитых было делом нескольких минут, так как болото было неглубоко в этом месте. Заяц и десять исполинских уток составляли порядочный груз для Барнета, и он боялся, что будет не в состоянии подняться со своей ношей назад на плато. Тут у него мелькнула неожиданная мысль, что, поджарив только две из этих превосходных уток, он спрячет их в свой желудок и таким образом избежит грустной необходимости нести их на своих плечах или бросить здесь.
Не успела эта мысль промелькнуть, как он принялся за ее исполнение. Прежде всего нужно было выбрать место, соответствующее этой деликатной гастрономической операции. Связав с помощью сухой лианы убитую им дичь, Барнет отправился вдоль подошвы горы, пока не увидел нечто вроде пещеры, уходящей между двумя скалами в глубь горы. Он вошел в пещеру и, не выпуская из рук карабина, сделал несколько шагов вперед, чтобы убедиться, не служит ли она дневным убежищем какой-нибудь пантере. Высота пещеры на протяжении двадцати метров была постоянна. Затем пещера сужалась и заканчивалась узкой трубой в один метр высоты и четыре-пять длины.
Когда глаза привыкли к темноте и Боб убедился, что в пещере никого нет, он вернулся к входу и, приготовив костер, разжег его, а затем ощипал и выпотрошил уток, показавшихся ему наиболее нежными и молодыми. Нанизав их на деревянный прут, он укрепил его над огнем на двух палках с вилообразными концами.
Барнет, успевший сорвать по дороге несколько лимонов, принялся с наслаждением выжимать из них сок на кожицу уток, которая стала – признак удачного жаркого – мало-помалу покрываться маленькими пузырьками. Вдруг из лесу послышался необычный шум, отвлекший внимание Барнета от совершаемой им операции. Было ясно, что сухие ветки и кустарник ломаются и трещат под чьими-то тяжелыми шагами.
И прежде чем Боб, стоя с лимоном в руках, успел подумать, что ему делать, как шум послышался ближе, и между двумя скалами у входа в пещеру появился огромный носорог. Барнет стоял на краю небольшой площадки перед пещерой и не мог никуда бежать.
Поспешно бросился он к карабину, лежавшему в нескольких шагах от него, и, с быстротою молнии заменив заряд дроби конической пулей, кинулся к пещере и в два прыжка оказался внутри ее.
Носорог, увидя незнакомое ему существо, преграждавшее путь в его собственное жилище, был удивлен не меньше Барнета. Он колебался несколько секунд, не зная, на что ему решиться, и вдруг, испустив оглушительный рев и наклонив голову, бросился вперед. Но Боб Барнет, заранее предвидевший атаку, поспешил укрыться в узкой трубе, которой заканчивалась пещера, и куда не мог проникнуть его колоссальный враг. Вынужденный пробираться туда ползком, он, к несчастью, уронил карабин и не успел поднять его, как враг был уже близко. Забравшись в глубину туннеля, он обернулся и не удержался от крика ужаса: голова свирепого животного, почти целиком протиснувшаяся в отверстие, находилась всего в пятидесяти сантиметрах от него. С Бобом не было другого оружия, кроме револьвера, но он не решался им воспользоваться.
Носорог – самое глупое животное в мире. Просунув свою голову в углубление, он никак не мог понять, что тело не в состоянии туда пройти, и целые часы подряд пытался протиснуться в трубу, беснуясь, что не может добраться до наглеца, захватившего его жилище.
Боб мог бы положить конец этому беснованию. Ему сразу пришло в голову, что пуля, безвредная для всех частей тела колосса, могла убить его на месте, проникнув в мозг животного через глаз. Но как ужасно тогда будет его положение! Не в силах убрать с дороги огромное тело мертвого животного, он вынужден будет ждать голодной смерти, окруженный испарениями разлагающегося трупа. Оставалась надежда, что носорог мог устать, да наконец и голод, укрощающий самых свирепых животных, должен был рано или поздно выгнать его на поиски пропитания.