Сердар
Шрифт:
Предположения охотника сбылись полностью. В пещере не осталось ни малейших следов носорога. Животные стащили в кусты все до последней косточки. Оджали был, видимо, поражен исчезновением своего врага и, глухо ворча, поглядывал на джунгли, как бы опасаясь, что тот вернется назад и снова начнет битву.
Сердар решил отдохнуть в пещере до следующего утра с тем, чтобы рано на рассвете обсудить дальнейшие действия.
Оджали было приказано лечь поперек входа в пещеру и оберегать сон товарищей, чтобы уставшим людям не дежурить по очереди. Одного присутствия слона было достаточно, чтобы держать хищников на расстоянии. Сделав распоряжения, Сердар собрал охапку сухих листьев, положил их в углу и улегся на них. В течение целой недели с тех
Нариндра и Сами тотчас же последовали его примеру и спустя несколько минут уснули. Однако у Барнета были свои собственные идеи относительно распорядка дня. Он был убежден, что не следует ложиться спать на пустой желудок. Поэтому Боб развел костер из сухих веток. Поддавшись на его уговоры, ему помогал Рама. На этот раз уток на самодельном вертеле заменил молодой олень, и оба гурмана признались друг другу, что это еще лучше.
– Утки отдают иногда болотом, что не всем может прийтись по вкусу, – подводя итог, прибавил Боб.
Какую странную ночь под двойной защитой скал и честного Оджали проводили наши герои в джунглях! Едва успело зайти солнце, как со всех сторон мрачной долины стали доноситься звуки необычного концерта: тявкание шакалов, ворчание пантер, жалобные крики крокодилов, трубные зовы диких слонов. Иногда эти звуки раздавались в нескольких шагах от пещеры, и тогда спящим снились фантастические битвы, в которых сипаи и шпионы в страшной сумятице смешались со всеми дикими зверями в мире.
Всякий раз, когда крики слышались вблизи пещеры, слон глухо ворчал, не оставляя, однако, своего поста. Незадолго до восхода луны он начал проявлять несомненные признаки гнева. Молодой Сами, только что проснувшийся, тихонько встал и подошел к нему, чтобы успокоить. Ему показалось тогда, что между скалами перед пещерой проскользнула какая-то тень, похожая по очертаниям на человеческую фигуру. Он хотел сообщить об этом Нариндре, но видение так быстро промелькнуло мимо него, что он решил промолчать, опасаясь, что его засмеют… Он простоял так целый час, всматриваясь в густую тьму и прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся из темноты. Но ему не удалось ни увидеть, ни услышать ничего, что подтвердило бы реальность видения, и он занял прежнее место рядом с махратом в пещере.
На рассвете Сердар был уже на ногах и разбудил остальных. Это был час, назначенный им для совета, и он тотчас же, без всяких предисловий, открыл его.
– Вам известен, – начал он просто, – тот единственный вопрос, который нам необходимо решить и который заключается в следующем: как выйти из долины? Вы знаете, что два доступных прохода из нее охраняются превосходящими силами противника. Мы не можем вступить с ними в открытый бой, а между тем мы во что бы то ни стало должны выйти отсюда. Вчера я большую часть дня думал об этом и в конце концов остановился на одном варианте, который кажется мне более выполнимым. Когда вы все изложите свои мнения, тогда и я скажу вам, имеет ли мое решение преимущество перед вашими. Первое слово предоставляется по обыкновению самому молодому. Твоя очередь, Сами, сообщить нам результат своих размышлений.
– Я лишь бедный слуга, Сахиб, и какой совет могу дать в мои годы? Только имей я необходимость выйти отсюда, я взобрался бы на Оджали и, под зашитой хоуды, попробовал бы пробраться через северный проход, ближайший к индостанскому берегу… в одну из следующих ночей, до восхода луны.
– Это было бы неплохо, будь оттуда всего несколько лье до Манарского залива, где крейсирует на своей шхуне Шейк-Тоффель и ждет, чтобы переправить нас в Индию. Но, выйдя из долины, мы должны будем пройти шестьдесят лье до оконечности острова, и это по враждебной, настроенной против нас стране. Не забывайте, что все сельские жители – сингалы, а следовательно, наши противники. Англичане уверили их, что в случае победы революции индийцы немедленно завладеют Цейлоном и силою заставят местных жителей принять индуизм… Впрочем, если не придумаем ничего лучше, попробуем и это. Твоя очередь, Нариндра.
– Я думаю, Сахиб, нам следует разделиться и попробовать поодиночке, сегодня же вечером, пробраться через южный проход. Он хорошо всем знаком, потому что по нему мы спускались сюда. В темноте мы сможем пробраться ползком, тем более что местами он покрыт лесом. Сипаи не будут его особенно сторожить, полагая, что мы попытаемся выбраться через северный проход. По одному мы спустимся в Галле, где найдем убежище у малабарцев, наших приверженцев, которые предоставят нам случай перебраться на Большую землю. Сами, которого никто не знает в Галле, может остаться здесь, так же как и Рама-Модели, – его никто не подозревает, что он был с нами, так как он был переодет. Через день или два они приведут Оджали, у которого тем временем восстановится его естественный черный цвет, так что никто из сипаев не признает в нем слона, способствовавшего нашему побегу. Сами и Рама свободно пройдут мимо них, как люди, только что охотившиеся в джунглях. Им поверят из-за прежнего ремесла укротителя пантер, и никто не удивится, что они провели несколько дней в долине…
– Превосходный проект, – сказал Сердар, – и мы, быть может, примем его, только с некоторыми изменениями, о которых я скажу, если мы ни на чем другом не остановимся… Теперь ты, Рама!
– Право, я присоединяюсь к варианту Нариндры. Я только обыкновенный укротитель пантер. Мне хорошо знакомы все хитрости животных, но моя голова не способна создавать планы.
– В таком случае никого больше не остается, кроме тебя, мой милый Боб, – сказал Сердар, лукаво улыбаясь, так как не очень верил в изворотливость ума своего старого товарища.
– Ага, да, именно это я и говорил, – отвечал Барнет с глубокомысленным видом, – наступает моя очередь… Гм!.. Главное в том… гм! Выйти отсюда… и поскорее… Гм! Гм! Ибо ясно, как день, что если нам не удастся выйти отсюда… гм!.. то, без сомнения, произойдет то, что… что… вы, наконец, понимаете меня и… God bless me! Мое мнение, что не тем пятидесяти босякам, которые там наверху, черт возьми, помешать нам выйти отсюда… Вот мое мнение!
– И ты тысячу раз прав, мой милый генерал, – сказал ему Сердар с невозмутимой важностью, – мы должны выйти, и мы выйдем… тысячу чертей! Посмотрим, кто это нам помешают.
И он отвернулся в сторону, чтобы не рассмеяться в лицо своему другу. Барнет сидел с важным видом, уверенный в том, что дал лучший совет. Впоследствии, когда он рассказывал об этом происшествии, он всегда заканчивал его словами: «Благодаря, наконец, смелому плану, предложенному мной, нам удалось выбраться из этой западни».
Вернув себе снова серьезный вид, Сердар продолжал:
– Лучший проект не тот, который влечет за собой меньше опасностей, а тот, который даст нам возможность скорее попасть в Пондишери.
– Браво! – крикнул Барнет. – Таково и мое мнение.
Сердар продолжал:
– Проект Нариндры станет и моим, если только мы сделаем в нем небольшое изменение. Вместо того, чтобы идти ночью в Талле и поодиночке, предположив, что Сами и Рама не будут заподозрены, мы отправимся днем, под самым носом у сипаев. Нариндра, Боб и я – мы спрячемся на дне хоуды, тогда как Сами и Рама займут свои обыкновенные места. Рама на месте хозяина, Сами на шее слона, как погонщик. Можно предположить, что солдаты не догадаются заглянуть внутрь хоуды, и мы найдем, как говорит Нариндра, убежище у малабарцев… Но когда и каким образом мы уедем из Галле, города не торгового, куда приходят одни пакетботы? Взять места на почтовом корабле очень трудно из-за строгого надзора. Попробовать, однако, можно, если уплывший вчера пакетбот вернется через месяц… Между тем необходимо, чтобы через месяц на всем юге Индии восстание было бы в полном разгаре, и мы шли бы по бенгальской дороге к Лакхнау и Гаурдвар-Сикри, куда нас зовут очень важные дела.