Сердца четырёх
Шрифт:
— Через неделю, считая от сегодняшнего дня, — с трудом выговорил Тай. — Если бы Смит не изменил свои планы, то Блит сейчас была бы жива. И мой отец тоже.
— Точно. Что входило в первоначальный план Смита? Убить Блит — только Блит. Подтверждение? Пожалуйста. Игральные карты высылались только ей одной, и туз пик, то есть «смерть», предназначался, как вы видите по адресу на конверте, только ей. Но это еще не все. Параллельно выстраивалась ловушка для Джона Ройла. Для этого послужила его пишущая машинка, на которой печатался лист
— Ну?
— Что же произошло на самом деле? Блит убита, все правильно, но не одна. Джон тоже отравлен. Что заставило убийцу изменить свои планы? Почему он убивает не только Блит, но и Ройла — того самого человека, который, согласно первоначальному замыслу, должен был ответить за преступление?
Тай и Лью молчали, сосредоточенно глядя на Квина из-под насупленных бровей.
— Это, как мне представляется, и есть самый значимый вопрос во всей цепи событий. Ответьте на этот вопрос — и вы будете близки к ответу на все остальное.
— Вот и ответь на него, — пробормотал Лью стакану с бренди. — А я все равно скажу, что он псих.
— Но я не пойму, почему он опередил события, — упрямился Тай. — Куда он спешил? Он же мог дождаться, когда Блит получит туза пик, а потом убить обоих. Но он не стал. Он отказался от своего же расписания, разрушил весь этот хитроумный механизм с письмами. Почему? Что за гонка?
— Случай подвернулся, — ответил Эллери. — Совершить два убийства — это, видите ли, труднее, чем одно. А здесь — свадебное путешествие, Блит и Джон в одном самолете, у него появился случай убить их обоих сразу. Такого шанса он не мог упустить.
— Получается, что ловушка на моего отца уже не срабатывала и преступник это понимал.
— Но он все равно уже ничего не мог поделать, кроме как попытаться забрать конверты, и свои указания из почтовой фирмы, и лист с толкованием карт из бунгало. Скорее всего, как справедливо заметил Лью, он просчитал сравнительный риск и решил не дергаться.
— По крайней мере, у нас есть достаточно материала, чтобы убедить Бонни в абсурдности подозрений против моего отца. То, что вы сейчас сказали, свидетельствует о том, что и он стал жертвой. Квин, вы могли бы...
— Что я мог бы? — Квин уже успел погрузиться в собственные мысли и тревоги и теперь с неудовольствием вынырнул.
— Объяснить Бонни, очистить моего отца.
Эллери почесал щеку.
— И тогда вы... я правильно понимаю?
— Мм... да.
— Тай, ни о чем не беспокойтесь. — Эллери вдруг оживился и заговорил преувеличенно бодро: — Забудьте о плохом. Почему бы вам немного не развеяться? Взять отпуск? Знаете, пара недель может совершить чудо.
— Уехать сейчас? — Тай посмотрел угрюмо. — Да ни за что!
— Не валяйте дурака. Только все испортите.
— Сынок, а Квин прав, — влез Баском. — Фильм наш накрылся, и я знаю, Батч тебя отпустит. Ему сейчас не до тебя. У него невеста...
Тай криво улыбнулся
— Ну что, пойдем?
— Идите, а я еще посижу, — сказал Эллери и украдкой глянул на часы. — Надо все обмозговать. И вы, Тай, подумайте хорошенько. А счет оставьте мне — я оплачу.
Лью схватил недопитую бутылку бренди, прижал к груди и взял со стула свою шляпу.
— Вот это настоящий друг!
Тай на прощание вяло махнул рукой и вслед за Лью побрел к двери.
А мистер Квин сидел и «мозговал», и необычное волнение было заметно в его обычно невозмутимом взоре.
Глава 14
МИСТЕР КВИН — ПРОТИВНИК БРАКА
Без десяти час в кафе «Дерби» появилась Бонни. В панике оглядевшись по сторонам, она сделала короткий рывок к кабинке мистера Квина, быстро села и забилась в уголок, сверкая из своего укрытия огромными глазищами.
— Ну, что случилось? — спросил ее Эллери. — За нами смерть гонится?
— Да, я перепугалась. Меня кто-то преследует!
Приподнявшись, она с опаской посмотрела через перегородку на дверь.
— Ах, топорная какая работа, — пробормотал себе под нос Эллери.
— Что вы сказали?
— Что вам почудилось. Ну кому нужно вас преследовать?
— Не знаю. Если только не...
Бонни замолкла, брови сдвинулись у переносицы. Затем она потрясла головой.
— Вы сегодня просто прелестны, — заметил Эллери.
— Нет, я уверена... большая черная машина. Закрытая машина.
— Бонни, вам следует всегда носить яркое. Яркое необыкновенно подходит к вашему типу внешности.
Она чуть улыбнулась, сняла шляпку и перчатки и кошачьим движением провела рукой по лицу.
— Оставьте в покое мою внешность. Просто я не хочу носить траур. Никогда не верила трауру. Это как... броский плакат. Я даже из-за этого поругалась с Клотильдой.
— Я вас прекрасно понимаю, — подбодрил ее Эллери.
Она тщательно подкрасилась, очень умело — чтобы скрыть бледность.
— Я не хочу афишировать перед всем миром свою потерю. — Она понизила голос. — Эти похороны... Отвратительно. Кляну себя за то, что согласилась.
— Бонни, но ведь ее надо было похоронить, как же иначе? А что такое Голливуд, вам лучше меня известно. Пошли бы кривотолки.
— Да, но...
Она вдруг улыбнулась почти весело и переменила тон:
— Давайте не будем об этом. Можно мне выпить что-нибудь? Я хочу «Дайкири».
Эллери заказал для нее коктейль, а себе бренди с содовой и теперь молча за ней наблюдал. А она взялась за свою сумочку, отчего-то опять заволновалась и, прикрывая беспокойство, развила совершенно ненужную активность по наведению красоты: достала зеркальце, придирчиво себя изучила, подкрасила губы, припудрила носик, зачем-то поправила идеально уложенные волосы. Потом, не глядя в сумочку, вынула оттуда конверт и подтолкнула его через стол к Эллери.