Сердца трех
Шрифт:
– Я теперь профессор, Сириус, - заикаясь, ответил профессор. Его улыбка не сияла радостью неожиданной встречи. – Я два года назад ушел с этой дурацкой работы и отправился путешествовать. Я понял, что мне стоит учить детей тому, что я умею. Я бы все равно не прошел очередную проверку в аврорате, - он торопливо распрощался и вышел из «Дырявого котла».
– Пап, он какой-то странный, - с детской непосредственностью произнес Гарри, когда они вышли на солнечную улицу.
– Да, я тоже заметил, - несколько задумчиво ответил ему Сириус. – Вообще-то он раньше не заикался.
– Было бы круто, но я хочу палочку, - ответил он отцу. Сириус поклонился сыну, словно господину, после чего повел его сквозь обычную волшебную толпу в сторону неприметной, но все известной лавочки.
– Мистер Олливандер! – Сириус поздоровался с мастером изготовления волшебных палочек.
– Здравствуй, Сириус. Волос вейлы, 12 дюймов, дуб. Прекрасная и обманчивая, никогда не даст создать заклинание чужаку, великолепная для вашей профессии, - пожилой мастер по изготовлению палочек появился перед прилавком. В полумраке Гарри трудно было его хорошо рассмотреть. – Вы привели ко мне сына, мистер Блэк? – поменял тон Олливандер. – Это будет очень интересный поиск. Тебя ведь зовут Гарри, верно?
– Да. А как вы делаете палочки? – не удержался Гарри. Он разглядывал выставленные на витрине, и они все казались ему красивыми.
– Ну, ходит слух, что с рождением каждого нового волшебника в Британии на меня находит вдохновение, и я творю палочку, а после забываю, даже если и знал, кто родился. К тому же, они не всегда подходят тем, кто родился в это время, так что это просто слухи, дорогой мальчик. Сейчас я буду предлагать тебе палочки, а ты просто будешь брать их в руки. И нужная палочка сама скажет нам о своем выборе, - кряхтя, Олливандер начал доставать коробки из-под прилавка и ставить их поверх.
Гарри брал в руки, должно быть, целую кучу палочек за тот час, что они с отцом провели в магазине. Он уже отчаялся и смотрел на Сириуса грустным взглядом, когда одна палочка в его руках вдруг взорвалась снопом золотых искр, а руку Гарри вдруг согрела красивая резная рукоять.
– Что ж, полагаю, мы нашли виновницу торжества. Эта красавица сделана из остролиста и пера феникса, потрясающий выбор. Вообще-то это единственное перо, которое мне досталось не от знакомого феникса, несмотря на то, что всего я сделал три таких палочки. И все же я полагаю, что между ними может быть какое-то родство, но я очень надеюсь, что это всего лишь совпадение, - Олливандер принял от Сириуса деньги, после чего распрощался с ними.
– О чем он говорил, пап? – спросил его Гарри.
– Понятия не имею. Ему столько лет, что он может говорить что угодно, - ответил Сириус. – А теперь точно по мороженому, я чертовски перегрелся в его лавке.
***
Сириус стоял в коридоре учительского вагона, опираясь предплечьями на поручень вдоль окна. За окном проносились чудесные летние виды Шотландии, и он думал о том, специально ли эта железная дорога была построена именно по этому маршруту. Он вспоминал, когда в последний раз ехал на этом поезде. Однако все воспоминания о том, что было в Хогвартсе, стирались с каждым
– Эй, Сири, о чем ты думаешь? – Тонкс неслышно подошла к нему сзади.
– О том, что я куда-то дел лет десять во взрослении своего сына, либо просто был тупым идиотом, - он обнял племянницу. – Едва он увидит меня в замке, как тут же возненавидит, а я совершенно этого не хочу и не знаю, как исправить.
– Может быть, он поймет, что это твоя работа? – предположила Тонкс. Сегодня она выглядела обычно – длинные темные волосы были собраны в хвост, а темные глаза были только слегка подведены.
– Тогда он спросит, почему я сразу ему не сказал. Ненавижу себя за то, что не решился дома предупредить. Может, я зря вообще еду туда? – предположил он.
– Я думаю, надо меньше переживать и винить себя в том, что ты там себе придумал. Ты стал мальчику замечательным отцом, а в четырнадцать вообще-то не очень хорошо ладишь с предками. Я вот не ладила. До сих пор не очень, - призналась она. Теперь они вместе смотрели за окно.
– Почему? – спросил Сириус, радуясь возможности отвлечься от порочного круга мыслей о Гарри.
– Ну, они думают, что мне пора замуж, а я ужасно боюсь всего этого домоводства, а еще я боюсь детей и не представляю, какой человек захочет ребенка от такой, как я, - она провела по стеклу пальцем. – Ведь я даже не помню, какая я есть. Я так себя ненавидела, кстати, лет в четырнадцать, что попросту забыла. А сейчас думаю, что, может, я просто была очень подвержена этим дурацким журналам о волшебной красоте и прочем.
– По-моему, это же мечта каждого мужика – когда девушка может стать для него такой, какой он хочет? – предположил Сириус. Ему всегда было трудно понять Тонкс, потому что она никогда не была в его представлении единым образом. И теперь он начал понимать ее проблему.
– Я не могу удержать ни один облик долго, кроме родного, а его я вспомнить и не могу! Любое изменение настроения или усталость, и я тут же другая. Я очень устала от этого, честно говоря. Раньше мне казалось, что круто делать с собой разные превращения, но сейчас я понимаю, что за всем этим я так глубоко скрыла себя настоящую со всеми своими детскими проблемами, что потерялась в своих образах, - она пожала плечами. – Вообще я редко задаюсь такими тяжелыми размышлениями, знаешь. Я хотела только просить, ну… В общем… Твой друг, Ремус… Он?
– Не уверен, что смогу тебе объяснить, и даже не знаю, когда в последний раз кто-то пытался добиться его внимания, но если ты попробуешь, я буду чертовски за вас счастлив, - Сириус развернул ее в сторону купе, в котором остался в одиночестве Люпин.
– В смысле счастлив за нас? А вдруг у меня не получится? – она испуганно дернулась назад. – Я вообще-то не настолько дерзкая, - румянец на щеках она тут же скрыла бледностью кожи. – Правда, не сейчас, я просто спросила!
– Потому что ты как танк, всегда добиваешься своего. Даже мать отпустила тебя в итоге в аврорат, помнишь эти истерики? – Тонкс кивнула. – Ладно, черт с тобой, просто посиди с нами.