Сердце Агрессора
Шрифт:
– Двигайся, Ларри, двигайся!
Мне было хорошо и спокойно. Я видела утренние ручьи, деревья выпускали гроздья листьев и с них стекали кисло-сладкие капли сока...
Иногда я разрывала слипающиеся на холоде ресницы. В эти редкие моменты понимая кто я и где я, заставляла свои члены двигаться. Но через минуту вновь чувствовала себя птичкой перелетающей с ветки на ветку в бешено живущем утреннем лесу. Я летела. Стебли вытягивались у меня на глазах и из сотен нор выползали сотни сонных зверей. А я летела над ними и пела им о своем счастье и об утре. Впереди была пропасть,
Я так и отпустила бы свою жизнь в полет над утренними долинами, но Рендолл ведь не знал, что я чувствовала себя маленькой летящей птичкой. Он-то думал, что я просто медленно умирала в грязном болоте, поэтому, как только вода немного схватилась морозом, выполз на более твердый участок почвы и вытянул меня за шиворот туда же. Я оказалась на твердой земле, но не могла даже пошевелить пальцем. Болото все еще держало меня в плену. Грязь налипшая на одежду и на тело сразу замерзла и замуровала меня. Быть может, это спасло мне жизнь. Из-за грязевой корки я почти не чувствовала холода. Я подняла полные слез глаза и увидела стоящего, шатающегося от усталости Рендолла.
– Ну вот мы и на свободе. Теперь остается только дойти до леса и перекусить, - он старался говорить веселей, но я видела с каким усилием он вообще говорил.
Еще не совсем оправившись после тяжелого ранения, он много сил истратил на длительный переход, а потом еще, не минуты не останавливаясь, топтался в болоте. Не говоря уж того, что он выполз и вытащил меня!
– Ну ладно, отдохнула, теперь вперед,
Рендолл нагнулся, поднял меня на руки и, тяжело ступая, поплелся к лесу. Я чувствовала, как дрожат его мышцы, видела как пригибает его к земле моя тяжесть и ледяной ветер. Я боялась, что он запнется и упадет. Боялась не за себя. Я была уверенна, что упади он и его уже не поднимет с земли никакая сила.
Я оказалась права, но только частично. Он действительно не выдержал и споткнулся. Я довольно удачно приземлилась у промерзшего ствола дерева и мой кокон растрескался, я смогла освободить руки и ноги. Но после этого героического усилия все остатки моих сил полностью исчерпались.
Рендолл, валяясь в полном изнеможении, следил за превращениями моего кокона и, когда грязь стала похожа на чешую он нашел в себе силы пошевелиться. Десятком минут позже он даже встал и собрал сухих веток на костер.
Ветки с готовностью вспыхнули от ласк теплового ножа Инки и я подумала, что неплохо было бы подвинуться ближе к теплу. И еще подумала, что здорово бы скинуть с себя одежду и поваляться в теплой луже. Эта мысль придала мне сил.
Рендолл попробовал подтянуть меня к огню, но не смог, упал сам и ему пришлось отдыхать некоторое время. Пока Инки валялся, хрипло и тяжело дыша, пламя жадно пожирало дрова и я ужасно боялась что костер погаснет.
Однако Рендолл оказался сильнее огня, он быстрее собрался с силами чем костер поглотил остатки дров. Инки собрал побольше сушняка, но все сразу бросать не стал, просто сложил рядом.
Рендолл сел поближе к пламени, вытянул ноги и закрыл глаза. И я услышала
– Прощай, Ларри. Надеюсь это поможет тебе выжить пока баггмены не найдут тебя, - он говорил это очень тихо, словно извинялся.
Он решил отдать мне свои силы и я, поняв это, заплакала, словно этим смогла бы остановить его. Он всегда делал только то, что хотел...
Сначала проснулись мои ноги и я сразу почувствовала, как они замерзли. Момента, когда оживут руки, пришлось ждать, чтоб подтянуть к теплу свое полумертвое, оживающее медленнее других частей тела, туловище.
Сердце мое разрывалось. Я была рада, что смерть стоявшая уже надо мной отступила, но ведь она отступила в сторону Рендолла. Он отдал свои силы и занял мое место на ложе смерти... Я могла двигать руками и ногами, я могла поддерживать огонь, но вернуть Рэндоллу его силы я не могла.
Я плакала навзрыд, уткнувшись в грудь Рэндоллу, и оторвать меня от тяжело дышащего инопланетянина могли только три вещи: моя смерть, смерть огня в костре и рев мотора. Я умереть не могла, ведь Рендолл еще жив и пока жива я был шанс спасти его, дров было много и огонь пока не отказывался пожирать конвиктские дрова. Но, несмотря на это, я все же подняла распухшее от слез лицо. Потому что вдоль леса ехал багги!
Кинг
До чего же машинное масло противное на вкус!
Вот недоноски! Они обо мне еще услышат!
А что я могу сделать?
Спайк Макфлай
Голова работала чисто, как новенький мотор, а вот ноги словно вообще мне не принадлежали. Что хотели, то и делали ! Язык тоже вдруг сменил свойства. Стал гораздо толще и перестал изгибаться с присущей ему легкостью.
– Э! Да ты пьян, приятель, - услышал я чей-то, неузнаваемый в гуле алкогольных разговоров, голос.
– Да брось, - немедленно отозвался я.
Мне не хотелось, чтоб все замечали насколько я пьян, хозяин вечеринки всегда должен быть трезвее гостей. К сожалению это редко удается. Короче, когда я открыл глаза, нашел себя валяющимся в гараже на куче тряпья. Гараж ночью работал у меня холодильником, так что только будучи достаточно пьяным можно было заснуть в таких условиях.
Страшно болела голова. Во рту словно поселилось какое-то нечистоплотное животное. Шевелится было противно - сразу подкатывала тошнота и по спине сбегали капельки холодного пота, но жажда плевала на эти обстоятельства. Пришлось вставать и тащить свое тело к бочке с водой. Слова "плохое" или "ужасное" плохо подходили для описания моего настроение.
Я с великим трудом заволок себя по трем ступенькам ведущим из гаража в дом и, открыв дверь, еще раз убедился, что моему настроению несчего быть хорошим. Капитаны, казалось, совсем забыли, что они в помещении, а не на природе. В углу виднелись свежая лужа блевотины и капитан - ее создатель. Но он не был оригинален...
Приятной неожиданностью было открытие того, что некоторые капитаны или уже проснулись или еще не ложились. В общем держались на ногах. Среди них оказался и колдун, что несколько испортило приятную неожиданность. Он сидел в середине небольшой группы стойких и вещал с плохо скрываемой злостью: