Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 2
Шрифт:
— Да что это такое… — тяжело задышал волшебник, словно простейшее заклинание поиска отняло у него приличное количество сил.
Хаджар, вновь сорвав с плеч одежды Мэб, укутал в них Лэтэю, которую уже начал постепенно пробирать озноб. Кровь все еще сочилась через повязки. Раны, рваные и глубокие, так просто не закроешь самодельными повязками. А зашить было нечем. Оставался лишь один вариант, чтобы не допустить кровопотери и заражения… если, конечно, не задеты внутренние органы, тогда…
— Проклятье! — гаркнул Хаджар, чем явно привел на некоторое время в чувства Артеуса. — Бери котелок и идем.
Генерал подхватил подругу на руки и, игнорируя ту жадность, с которой холод терзал его плоть, направился в сторону, куда указала золотая искра.
Волшебник, видя состояние товарища, снова взмахнул посохом и произнес несколько слов. Хаджар их даже узнал. Артеус часто пользовался этим заклинанием, когда их отряд путешествовал в зимний сезон по горам.
Над ними, обычно, появлялся купол с символом солнца и согревал так, что порой даже жарко становилось. Причем — Шакху. Остальные еще часто просили волшебника доработать чары, чтобы можно было хотя бы дышать.
А то, получается, либо от жары изнывать, либо от холода зубами стучать. Артеус пытался что-то сделать с регуляцией температуры, но у него получилось лишь добавить в чары небольшой прохладный бриз.
А сейчас… сейчас никакого купола и, тем более, искусственного солнца не появилось. Лишь несколько символов зажглись в воздухе и тут же погасли, а холод, пусть и продолжал грызть Хаджара, но теперь ощущался скорее осенней непогодой, чем чем-то смертельным.
— Я не понимаю… — закачал головой Артеус, в чьих глазах вновь начал меркнуть разум. — Не понимаю… не понимаю… не понимаю…
Так он и бормотал, пока они пробирались через ледяную пустыню в сторону отвесной скалы, где обнаружилась небольшой расщелина, закруглявшаяся пещерой под низким сводом. Такой, что и выпрямиться не получалось. Но все же — лучше, чем снаружи.
Глава 1775
Хаджар уложил Лэтэю на камни, после чего посмотрел за порог.
Ледяные дюны снежных гор вырисовывались перед Хаджаром, их замерзшие склоны сверкали в солнечном свете, словно бриллианты, разбросанные по ландшафту. Пронизывающий до кости ветер, выл и вгрызался в их поверхность, поднимая белоснежные вихри вьюги. Он завывал, как стая волков, взбивая снег в ослепительные шквалы и затуманивая взор и заставляя голову немного кружиться.
Генерал не помнил у себя подобных ощущений аккурат со времен Черных Гор.
Над головой простиралось огромное голубое небо, обманчивое полотно, скрывавшее то, что творилось внизу. Солнце, висевшее среди облаков бледным шаром, не давало тепла, а его свет, казалось, скорее замораживал, чем отогревал. Каждый луч, проникающий сквозь морозную атмосферу, только усиливал холод, отбрасывая одновременно прелестное и жуткое сияние на пустынную местность.
— Я скоро вернусь, — процедил генерал.
— Что…
— Следи, чтобы она не перестала дышать, — перебил Хаджар, после чего провел рукой по боку и заметил капли крови. Каким бы чудом не затянулись его раны — они явно не спешили полностью излечиться и переход по снегу с Лэтэей на руках заставил их снова открыться.
Сцепив зубы, Хаджар покинул пещеру и снова зашагал по снегу, утопая в нем едва ли не по колено.
Раненый и изможденный, генерал продвигался к небольшому лесу из низких елей, наперекор стихии пытавшимся доказать, что жизнь может расцвести даже в этом недобром крае.
С каждым шагом он боролся с желанием рухнуть и поддаться обманчивым ласкам сна, готовым унести его так далеко, что оттуда уже не вернешься в реальность — разве что в дом праотцев. Его неровное дыхание порождало белесые облачка, уносящиеся куда-то в небо, напоминающее корку льда поверх чистого озера. Генерал лишь крепче стиснул зубы, тщетно пытаясь подавить агонию, грозившую накрыть его волной.
Двигаясь, Хаджар с каждым шагом замечал, что кровь из ран течет все сильнее. Холодный воздух, казалось, делал боль еще более острой, и каждая пульсация живо напоминала о последствиях поединка.
Наклонившись, дрожащими пальцами генерал поднял несколько пригоршней льда и снега и смазал ими края ран, вызывая ненадолго онемение. О заражении он не беспокоился. Так высоко в горах снег был, наверное, чище слезы младенца. А раны не так уж глубоки, чтобы попавшие внутрь бактерии могли вызывать серьезную заразу.
Добравшись до укрытия из елей, Хаджар начал собирать хворост, его пальцы окоченели и стали неуклюжими от холода. Ветки трещали и ломались изношенным стеклом под самыми легкими прикосновениями, а трюк со снегом оказался неспособен надолго унять пожар в ранах.
Пока он работал, его мысли были поглощены поставленной задачей, необходимость выживания заставляла его игнорировать непрекращающуюся боль в теле. Но это лишь вызывало у него легкую улыбку.
Он уже успел забыть, как это, на самом деле, нелегко быть смертным. Нелегко и, в то же время, отчасти — приятно.
Собрав достаточно веток, генерал вернулся обратно в пещеру. Там Артеус водил посохом над Лэтэей и шептал слова, закидывая в рот одну пилюлю за другой. Все три он истратил лишь на то, чтобы призвать пару целительных чар.
Вспыхнув едва заметными символами магии, он заставили несколько ран на теле Лэтэи сомкнуть края и затянуться тонкими шрамами, но большая часть так и осталась кровоточить под уже высохшими повязками.
Хаджар свалил хворост в кучу, после чего сложил из него небольшой шалаш и убрал внутрь несколько лоскутов ткани. Когда с приготовлениями было покончено, он взял камень, высек им искры о плоскость клинка и бережно раздул костер.
Снова вооружившись котелком, Хаджар набил в него снега и поставил на огонь, после чего повернулся к Артеусу.