Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 2
Шрифт:
Волна огня встретилась с нисходящим ледяным потоком, породив столкновение, которое закружилось неподдающимся описанию ураганом противоборствующих сил.
И в гуще этого сражения прозвучал немного печальный голос:
— Мне ведь не надо тебя побеждать, смертный, — и сквозь пелена перед глазами, Пепел успел заметить лишь краткую вспышку, а затем ощутил боль в правом боку.
Он оступился, сделал шаг назад, а затем еще долго, прижимая окровавленную ладонь к ране, смотрел на то, как догорала ледяная земля вокруг его обители и где-то там, посреди остаточных
Они оба смогли ранить друг друга, но, в итоге, своей цели добилась лишь королева.
— Забытое чувство, — прошептал старик, постепенно вновь принимающий облик юноши. — Поражение…
Глава 1803
Хаджар на секунду отвлекся, посмотрев на запад. Ему почему-то показалось, что произошло нечто важное и что кто-то… словно… звал его? Или не совсем его… Необычное ощущение и в какой-то степени будто позабытое.
Генерал покачнулся и схватился за голову. Сцены воспоминаний или снов проносились в его сознание хаотичным потоком, в котором стоило сосредоточься хоть на одной из них, попытаться удержать, как они мигом исчезали, оставляя после себя лишь томительную тягость чего-то важного, но забытого. Как воспоминания о сне…
— Он чужак! — рявкнул Равар, потрясая увесистой палицей. — Как ты смел рассказать ему секреты терны и Твердыни!
Хаджар, придя в себя от крика, оценил ситуацию, после чего… достал трубку, подпер плечом стойку крыльца и закурил.
В своей жизни он достаточно видел подобных сцен, слышал такие же слова, да и вообще — таких детей как Равар, он встречал даже не десятками, а…
Постойте.
Он сейчас действительно сказал — “детей”? Хаджар посмотрел на свою трубку, затем на Равара, а затем снова на трубку. Северянин ведь действительно был младше, чем трубка, которую Хаджар приобрел далеко не в самом начале своих приключений.
Причем младше на довольно значимый срок времени.
Выдохнув облачко пара, Хаджар посмотрел на небо. Если он воспринимал Равара, как ребенка, несмотря на то что перед ним стоял покрытый шрамами, бородатый воин, то кем они тогда казались Древним.
Тому же Пеплу, к примеру. Интересно, почему он сейчас вспомнил именно о нем?
— Хаджар уже владел терной и осознал свое Правило, — пробурчал Бадур. По его стойке и тому, как он вальяжно держал топор, становилось понятно, что схватки потомок Пагередов не искал. — Я лишь приоткрыл ему дальнейший путь, как и завещали наставления учителей Твердыни.
— У него нет никакого права на эти знания! — стоял на своем Равар. И, опять же, он ведь не желал никакого зла, просто радел за будущее своей родины. Достойное поведение настоящего сына своей земли. — Не его предки проливали кровь за эту силу, а наши. Как ты мог, Бадур! Как посмел…
— Побереги слова, Равар, сын Агвара, — перебил нахмурившийся северянин. — От слова до пролитой крови всего два звука — не забывай это.
Равар осекся, но палицы не опустил. Если что и объединяло этих двух разных мужей, так это упрямство. Но насколько помнил Хаджар, все северяне славились буквально ослиным упрямством и…
Вспомнил? Откуда он мог это вспомнить?
— Генерал, — Бадур окликнул Хадажра вырывая того из своих мыслей. — Подтверди Равару, что ведунья Дубрава изгнала из тебя скверну, что невозможно сделать с теми, кто рожден в ней, а значит ты ближе к Северу, чем любой из чужаков.
— Да она… — начал было отвечать Хаджар, после чего осекся. — Что значит — нельзя изгнать скверну из того, кто в ней рожден?
— Видишь, Бадур! — потряс палицей Равар. — Он не знает даже таких простых истин!
Бадур что-то процедил, но слишком тихо, чтобы разобрать. Впрочем, учитывая обстоятельства, и не требовалось слышать, чтобы понять, что это какое-то местное ругательство.
— Скверна хуже любого паразита, генерал, — продолжил Бадур. — Если душа матери отравлена скверной, то и душа её ребенка так же будет покрыта пятнами скверны и те, кто рождены с такими пятнами, не могут быть очищены.
Хаджар пару раз хлопнул глазами, после чего выдохнул очередной облако пара. То, что сказал Бадур — не имело ни малейшего смысла. Он был рожден своей матерью — не просто “отравленной скверной”, а весьма талантливой практикующей.
И, более того — силу энергии Реки Мира Хаджар ощущал с самого рождения. Тем более Дубрава не смогла, как выразился Бадур, “очистить” его от скверны. Она лишь на какое-то время убрала энергию Реки Мира из источника, но теперь та, пусть и чрезвычайно медленно, возвращалась.
Получается — северянин лишь транслировал какой-то местный миф, призванный разделить в сознании жителей севера мир на “своих” и “чужих”.
Очередная байка, как и вера Лидуса и Балиума в то, что слабейшие из адептов способны взмахом руки испарять горы.
А если не байка?
Если не байка, тогда… тогда…
— Ну что замер, чужестранец, — прогудел Равар. — скажи уже что -нибудь!
Хаджар в очередной раз отвлекся от своих мыслей, еще раз посмотрел на Равара и Бадура, после чего вытряхнул пепел из трубки и убрал ту за пазуху.
Спустившись с крыльца, он подошел к сыну Агвара с удивлением обнаруживая, что они почти одного роста.
— Мы не звали тебя в поход, Равар, — ровным тоном произнес генерал. — Ты вызвался сам. Нам предстоит непростой путь и придется рассчитывать на помощь и поддержку каждого. Ни я, ни мои товарищи, не отступим, а ты?
Северянин сверкнул глазами и было даже замахнулся палицей, расслышав в словах то ли насмешку, то ли урон своей чести, но разум преобладал над гордостью.
Руки обмякли, и он опустил палицу в снег, после чего выдохнул и едва заметно кивнул.
— Ты прав, чужестранец, — с некоторой неохотой в голосе ответил Равар. — Сейчас не место и не время, чтобы выяснять вопросы крови. Между нами с тобой лишь слово.
Хаджар кивнул и уже собирался отвернуться к Бадуру, как на плечо ему легла довольно тяжелая ладонь.