Сердце Дьявола
Шрифт:
– А там, с черного хода ведь у тебя переулок? – спросил Баламут, усиленно разминая кисти рук.
– Да, тупик... Выход через кухню... – и начала объяснять Коле, как пройти на кухню.
– Ну, что, пойдем, пободаемся? – не слушая ее, обратился к обидчику Бельмондо, но как-то неуверенно обратился. "Опасается, – подумал я, – после второй бутылки махаться..."
– Учти, мордобоем мы не ограничимся... – сказал один из них, неожиданно для нас не употребив ни одного матерного слова. И, призывно махнув своим друзьям, направился на кухню.
Эти трое оказались не промах. Боксеры-профессионалы, мгновенная реакция... Если бы мы были трезвыми, и не объевшимися чебуреков, и вообще не
– Этого давайте.
Подручные "интеллигента" спустили штаны и плавки бездыханного Баламута, подтащили его к метровой высоты жестяному навесу над подвальным окном и положили на него животом вниз так, что голый зад Николая поимел великолепную возможность оценить всю тяжесть ситуации, создавшейся в результате неудачного финиша нашего джентльменского поступка. На это я заскрипел зубами и попытался встать на четвереньки. Заметив мои потуги защитить честь и достоинство друга, один из подручных досадливо покачал головой и направился ко мне, явно желая ударом ноги в живот отправить меня в небытие или хотя бы на железную крышу соседнего дома.
И вдруг откуда-то сзади раздался спокойный голос:
– Валите отсюда, ребята...
Все находящиеся в сознании участники сцены обернулись и увидели... Сильвера. Он стоял в дверях черного хода забегаловки как морское привидение начала семнадцатого века... Шрам, багровое лицо, деревянная нога... Не хватало только покачивающейся палубы и скрипа фок-мачты за спиной. Но впечатлило это видение одного меня – двое шестерок бросились к Сильверу и... были вырублены появившейся в его руке велосипедной цепью. "Интеллигента" развитие ситуации не поразило. Он молниеносно выхватил из подмышки пистолет, но выстрелить не успел – метко и с силой брошенная Сильвером цепь, превратила его лицо в кровавое месиво. Удовлетворившись этим финалом, я свалился с четверенек на бок и принялся черпать силы от матушки-земли, то есть батюшки-асфальта. А Сильвер подошел к упавшему на колени "интеллигенту", отбросил деревянной ногой выпавший из его рук пистолет, затем вынул из кармана бушлата мобильник и, шевеля губами, начал жать на кнопки.
– Милиция? – услышал я его голос, раздававшийся как бы с небес (к этому времени мои глаза сами собой закрылись). – Дайте майора Горбункова. Кто? Скажите – однополчанин звонит.
Когда майора дали, Сильвер, пространно поздоровавшись (Здравствуй, Владик! Как твое "ничево"? и т.п.), объяснил ему ситуацию и рассказал, куда надо послать наряд милиции. Затем убрал телефон в необъятный карман бушлата, направился к пришедшему в себя Николаю и помог ему спрятать под штанами свой срам.
Оперативно прибывший наряд милиции застал меня и моих друзей в практически добром здравии (даже Баламут отошел от психологической травмы в результате потребления внутрь коньяка из предложенной ему Сильвером плоской фляжки). Пока мы помогали милиционерам сложить в машину тела пострадавших от цепи хулиганов, Сильвер убедил сержанта, представившегося старшим наряда, не привлекать его и нас ни в качестве участников драки, ни в качестве ее свидетелей.
– Если надо будет, Горбунков найдет тебе и тех и других, – сказал он напоследок сержанту.
2. Искандеркуль, Кырк-Шайтан, таинственная пещера. – Пилюли, монеты и бедная кошка.
Вернувшись в забегаловку, мы стали решать, что делать дальше. Сильвер предложил перебазироваться в какой-нибудь кабак почище, но Бельмондо отказался – болела ушибленная в драке нога,
– От добра добра не ищут, – сказал он, разливая водку по стаканам. – Да и не терпится мне узнать, какое это такое захватывающее приключение предлагает нам наш досточтимый Сильвер.
Больше всего на свете Баламут боялся, что я начну юродствовать по поводу его конфуза с голой задницей, и поэтому решил немедленно взять своего спасителя за рога. И правильно решил: у меня в голове уже созрело по этому поводу несколько остроумных словесных конструкций, и я лишь ждал удобного момента, чтобы вставить их в наш разговор).
Мы выпили (наш спаситель согласился лишь на десять граммов), закусили и, умиротворяясь, осели в своих креслах.
– В общем, друзья, слушайте... – сказал Сильвер, задумчиво заглянув в глаза каждого из нас.
И, сделав паузу, продлившуюся до нашего успокоения, начал неторопливо рассказывать:
– Ровно год назад судьба занесла меня на Искандеркуль... – мы изумленно переглянулись (это для рассказчика не стало неожиданностью, напротив, он ждал такой реакции) – каждый из нас не раз бывал на этом красивейшем горном озере, жемчужине Центрального Таджикистана. – Нужен был мне настоящий, собственными руками собранный мумие. Без балды, как говорится. Там, под горой Кырк-Шайтан [1] , я поставил свою двухместную палатку, сложил рядом из камней очаг и начал потихоньку прочесывать окрестные горы. Потихоньку – потому как поджелудочная железа неожиданно расшалилась, да и мигрень разыгралась не на шутку... И в первом же маршруте, на южной стороне Кырк-Шайтана, я провалился в пещеру. Фонаря у меня с собой, естественно, не было, не было и спичек – не курю – но я сразу понял, что нахожусь в искусственном сооружении, давным-давно вырубленном в скалах. И сразу же почувствовал: здесь что-то существенное спрятано – воздух там такой, ну, как в Историческом музее или самом Алмазном фонде...
1
Кырк Шайтан – сорок чертей (тюрк.).
Забыв обо всем, я кое-как выбрался из-под земли и рванул к своей палатке за карманным фонарем... Вернувшись с ним, спустился вниз и увидел, что подземная полость представляет собой сводчатый тоннель длинною около сорока метров (я провалился в него аккурат посередине). И ничего в нем не было... Кроме нескольких драхм Александра Македонского, вот одна из них, – Сильвер, улыбаясь, вынул из нагрудного кармана нечто весьма отдаленно напоминающее монетку и бросил ее на стол, – и кожаного мешочка с какими-то шариками-пилюлями, как бы из нитей каких-то скатанными. Лизнул, не думая, один из них и сразу же... почувствовал себя лет на десять моложе – боли в поджелудочной железе, да и мигрени проклятущей – как не бывало... Зажевал от радости пару пилюль, стал как один оставшийся Маклауд, и начал все вокруг обследовать.
...Уже к вечеру в одном месте стены нашел проем, размером с небольшую калитку, каменными блоками на растворе известковом заложенный... Попытался пробить кладку... Валуном в пятьдесят килограммов полчаса колотил, пока не выбил один блок. Посветил фонарем вовнутрь – увидел округлую камеру, где-то два на два метра. Один ее угол волосами какими-то был завален, другой пилюлями этими; посередине – целая горка драхм Македонского.
Ну, как говориться, взалкал отец Федор и я на радостях к палатке своей побежал отметить событие стаканчиком Белой лошади (вход в галерею заложил, конечно, камнями). Но, как ни крути, судьба играет человеком, а человек играет только в ящик – ночью напала на меня, сонного, шпана местная избила-порезала всего и в озеро выкинула.