Сердце дьявола
Шрифт:
– А ты уверен, что она придет? Этот, бородатый, он не мог ничего напутать с графиком?
– Нет, – Волин покачал головой и, наверное, уже в сотый раз, закурил. – Там все сходилось. Она придет. Рано или поздно, придет.
– Может быть, эта «Марина» просто решила… решил нас вымотать? Ждет, пока мы устанем, пока глаз «замылится». Надеется проскочить в сумерках, под шумок. Вот через полчаса народ с работы повалит, она и попробует просочиться через оцепление. Или ждет, пока заваруха утихнет. А придет, допустим, завтра. Или вообще через неделю.
– Существует и такая вероятность. –
– Но только не под шумок, – вступил в разговор Чигаев. – Для Бори это слишком тривиально. Вы заметили, как он действует? Фол. Риск на грани сумасшествия.
– А он кто? – усмехнулся капитан. – Он и есть этот… крейзи. Психопат хренов.
– Стоп! – Волин внезапно замер. – Какой сегодня день?
– Понедельник, – хором произнесли капитан и участковый.
– А время сейчас?
– Тридцать восемь минут пятого, – ответил капитан. – Я же говорил. Через полчасика народ пойдет.
– Что-то не так, – пробормотал Волин. – Ребята, мне срочно нужно позвонить.
– А что случилось-то? – встревожился капитан.
– Катька по понедельникам на аэробику ходит. К пяти. Из дому выходит в двадцать минут пятого.
– Ну и что? Может, просто опаздывает. Да не волнуйся ты так. Если бы эта сволочь к твоему подъезду ближе чем на сто метров подошла, мы бы ее заметили.
– Я позвоню, проверю. На всякий случай. Жетоны есть у кого-нибудь? Жетонов не оказалось. Волин выскочил из машины и помчался к ближайшему ларьку за жетоном. Таксофон был занят. Дородная толстуха щебетала с какой-то «Халочкой» о том, что «Ленушкин Семик уже полхода сидит без работы, сараса, а жрать, хаденыш, привык за четверых. Так они там усе холодными ходят, кроме Семика, ясное дело, потому шо Семик, даром шо такой хаденыш, а своего не упустит. И ты знаешь шо, Халочка, он же, хаденыш, вехетарианскую пищу тоже не хочет кушать, а хочет он кушать мяса, потому шо кричит, шо он не корова, шобы траву жрать. Сараса такая. Представь себе, Халочка». Волин прождал пять минут, побарабанил жетоном в стекло. Толстуха стрельнула в него уничтожающим взглядом и сказала «Халочке, шо позвонит еще позже, а то тут ее сейчас прямо убьют, шо она разховаривает, и вообще». После чего возмущенно швырнула трубку на рычаг. Волин занял ее место, набрал домашний номер. Трубку сняла Люся.
– Волин? – удивилась она. – Ты откуда звонишь?
– Да я тут в одном месте, недалеко, – туманно отговорился он.
– Ты домой собрался, да, Волин?
– Может быть. Не знаю. Слушай, Катька дома?
– Дома. Волин, что случилось? – в голосе Люськи тревога вспыхнула степным пожаром.
– Да ничего не случилось. Все нормально. А что… Катька на аэробику свою не пошла?
– Нет. У них занятие отменили. К ней подруга пришла из секции. Заперлись у Катьки в комнате, музыку слушают. Волин, ты когда придешь?
– Постой. Подожди, Люсь. Какая подруга? В подъезд же никто не входил. Часа два уже.
– А тебе откуда известно про подъезд, Волин? Ты что, следишь за нами?
– Да погоди ты!!! – заорал Волин. – Когда она пришла, эта подруга? После того, как Катька вернулась из школы, в подъезд никто не входил!
– Волин, ты сошел с ума, – сказала Люся, изображая голосом айсберг. – Почему ты кричишь на меня? Я, кажется, ничего тебе…
– Люся, – перебил ее Волин, стараясь говорить спокойно. – Я тебя умоляю, скажи мне, когда пришла эта подруга?
– Часа два с половиной назад. Около трех.
– Значит, сразу после того, как Катька вернулась из школы, так?
– Сегодня в школе не было занятий.
– Как не было? Волин почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног.
– В милицию позвонил какой-то мужчина и сказал, что в школе заложена бомба. Учеников распустили по домам. Еще утром.
– Люся, – в горле запершило. Волин сглотнул, закашлялся, с трудом перевел дыхание. Он был на грани обморока. – Скажи мне, как она выглядит?
– Ты о ком говоришь, Волин?
– О подруге, Люся. О подруге.
– Лет двадцать пять – двадцать семь. Спортивная. Блондинка. Ростом примерно как Катька. Может, чуть повыше. А что такое, Волин?
– У нее есть царапины на лице? На лбу? Небольшие такие порезы?
– Да, есть. Она сказала, что попала в аварию. Но их почти не видно из-за косметики. А что случилось, Волин? Ты ее знаешь? У него все поплыло перед глазами. Волин сглотнул и, опершись рукой о стенку будки, чтобы не упасть, сказал:
– Люся, ни в коем случае не заходи в комнату к Катьке. Ты поняла? Ни в коем случае! – Он уже пожалел, что не взял с собой капитана-спецназовца. Тот, наверное, дал бы более полезный совет. – Сейчас спокойно, без суеты, оденься и уходи из квартиры. Ты поняла? Спокойно, без суеты. И спускайся вниз. У подъезда тебя встретят.
– Волин, что произошло? – Люся едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик. – Объясни мне. Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь!
– Люсенька, послушай меня, пожалуйста. Делай то, что я тебе говорю, и не задавай лишних вопросов. Ладно? Немедленно уходи из квартиры. Люся! – Тишина. – Люся, ты меня слышишь?
– Я тебя слышу, – послышался в трубке мужской голос. – Хочешь новость? Было две, осталась одна. А в Москве так много красных спортивных сумок, коричневых курток и светлых париков. И тотчас же запищали короткие гудки.
– Черт, – Волин повесил трубку, закрыл глаза и, ткнувшись лбом в холодное стекло, забормотал: – Все, все, все, все. С ними ничего не случится. С ними ничего не может случиться. Все будет нормально. По стеклу постучали. Волин резко открыл глаза и выпрямился. Давешняя толстуха смотрела на него, едва не прижавшись к стеклу лицом.
– Так вы будете звонить или нет? – спросила она.
– Нет. Извините. Он вышел из будки и нетвердо зашагал к припаркованной во дворах «Волге».
– Может, вам врач нужен? А то шо-то вы бледненький, – прокричала ему вслед толстуха. Волин не слушал. Он вернулся к машине, остановился, оперевшись о капот, согнулся пополам, и его стошнило. Капитан-спецназовец выбрался из салона.
– Что? – Волин выпрямился, повернулся к нему. – Эта проб…ь там? – Он кивнул. – У тебя дома? – Он кивнул еще раз. – Прошляпили, – капитан оскалился страшно. – Прошляпили, твари.